не звучали. Мы с ним общались в спальне и на кухне. Он мне все впаривал, что у самого руки не доходят до ремонта, деньги все вложены в бизнес, не хочется, чтобы в квартире сновали рабочие. И вообще ему, кроме спальни и кухни, ничего не надо, он целыми днями работает. Я предлагала сделать ремонт. Я умею. Брат бы помог. Юрка отказывался. Ну а потом мы с братом в выходные увидели его с женой и детьми. Не буду вас нагружать рассказом о том, как я за ним следила. В общем, я приперла его к стенке. Был скандал. Дело закончилось расставанием. А мне страшно хочется Юрке насолить. За бездарно потраченное на него время. Поэтому я к вам и пришла. Вспомнила про аппаратуру – и пришла. А дальше вам решать. Но никаких свидетельских показаний в милиции я давать не буду. И подписывать ничего не буду.
– Спасибо, Таня, – сказала я.
Вскоре гостья ушла. Я подарила ей тигренка, который ей понравился больше всего, потом позвонила своему главному работодателю Пете и пересказала сообщение Татьяны. Я попросила Петю проконсультироваться со своим знакомым, который уже у меня бывал и проверял квартиру на «жучки». Я теперь легко могла потратить еще одну тысячу на его приглашение. Петя обещал мне перезвонить, как только свяжется с дядькой.
Дядька посоветовал звонить в милицию, в особенности, раз у меня там теперь столько знакомых. По его мнению, мой пол следовало осмотреть с лупой. «Жучки», которые ловит его аппаратура, – это одно, а раз здесь провода – это совсем другое дело.
Я позвонила знакомому следователю и рассказала о встрече с Татьяной.
– Обалдеть, – только и сказал знакомый из органов.
Потом он пообещал прибыть в компании участкового с лупами, а меня попросил сварить какой-нибудь суп, лучше борщ. К приходу представителей органов борщ был готов.
Мужики привезли еще две запасные лупы, одна имелась у меня. В результате пол осматривали они вдвоем и я с детьми. Дырочки нашли, возможно, не все. Но проводочки виднелись!
– Завтра выбью санкцию на обыск, – заявил следователь, заполнил какие-то бумаги, участковый тоже что-то писал, я подписала там, где мне указали, не читая.
Но к следующему дню никакой подозрительной аппаратуры в квартире Юрия не оказалось. Он сам изображал оскорбленную невинность. Остались только тонкие просверленные дырочки. Юрий заявил, что даже не знал об их существовании и не обращал внимания. У него не очень хорошее зрение, потолки высокие, и он к потолкам в этой квартире вообще ни разу не лазал. Что ему делать под потолком? Вероятно, дырочки остались от предыдущих жильцов. Вот к ним и обращайтесь.
Понятыми выступали Варвара Емельяновна и ее молчаливая соседка. Варвара, естественно, опять не пропустила приезда группы из органов, и мужикам ее было проще взять понятой, чем от нее отвязаться.
– Это Юрка к Соньке хотел посвататься, – уверенно заявила Варвара Емельяновна, узнав суть дела.
– Я не хотел ни к кому свататься! Я давно женат! – закричал Юрий.
– Я и говорю: кобель, – невозмутимо заявила Варвара Емельяновна. – Жены-то твоей здесь ни разу не было. Уж я бы ее знала. Я всех знаю. А ты сюда девок разных водишь, кобелишься в общем.
– Это мое личное дело! Квартира – моя собственность. Кого хочу – того вожу.
– А твоя жена…
– Она моя жена, а не ваша. И ее все устраивает. А вашего мнения никто не спрашивал.
Юрий завелся. Его достала Варвара или он играет роль? На следователя концерт впечатления не производил. За годы работы он явно многого насмотрелся и наслушался. И Варвару Емельяновну видел далеко не первый раз.
– Вы точно знаете, что Юрий Александрович хотел именно посвататься к Софии Вербицкой? – спросил следователь у Варвары Емельяновны.
Юрий хотел что-то вставить, но Варвара ему не дала:
– Точно. Мне Сонька жаловалась. Мужа едва успела похоронить, как этот кобель стал в гости ходить.
– Да, все так и было, – вдруг открыла рот молчаливая бабка. – Соня Варвару просила с Юрием поговорить, раз она такая общественница и за нравственность борется. Соне не до мужиков было. Она любимого мужа потеряла и ребенка. А у тебя совести нет, – резко повернулась бабка к Юрию и сверкнула глазами.
– И я говорила, – тут же вставила Варвара. – Забыл, кобелина?
– Вас, пожалуй, забудешь, – буркнул Юрий.
Следователь понял, что в квартире Юрия делать больше нечего, даже извинился перед ним за доставленные неудобства. Уже у меня в квартире следователь печально вздохнул, сидя перед рюмкой водки и тарелкой с борщом.
– Мы вчера сглупили. Он же прослушал и эту Татьяну, и наши разговоры во время осмотра вашего пола, и мое заявление о том, что пойду за санкцией на обыск. Я виноват.
– По крайней мере, мы теперь точно знаем, что он слышал все, что говорилось в моей квартире. Хотя что это ему давало?
Я тоже играла роль. Я прекрасно помнила, о чем мы тут говорили… Юрий знал и про найденные нами бриллианты, и про кейс, который забрал Святослав. Слава богу, что его забрал Святослав, и Юрий про это знает! Пусть между собой разбираются! Юрий наконец знает, что у меня больше ничего нет! Кроме четырех бриллиантов (двух – в квартире) и пачки тысячных купюр, причем уже неполной. Будет ли он претендовать на это добро? Не знаю… Тогда ему нужно признать, что он меня слушал. Скорее всего, он займется Святославом. Там значительно больше денег. И, значит, бриллианты прихватил он? Нет, конечно, не он сам. Те двое под лестницей были гораздо стройнее. Но Юрий мог кого-то нанять. Или нанять, чтобы остановили меня, а сам… Нет, нужен был кто-то для работы в квартире. Юрий бы в камин точно не залез.
Как мне все надоело! Я надеялась, что теперь все соседи оставят меня в покое. Я надеялась, что все клады найдены, и кого это касалось, знают, что найдены.
Вскоре следователь ушел, наевшись борща, я осталась ждать Ларису с работы.
– Давай-ка прямо завтра с утра какую-нибудь мебель закажем или готовую купим, – сказала родственница. – Пока никто на эти деньги не позарился. Список составляй того, что нужно, потом напряги старшего ребенка. Пусть по Интернету поищет, где что можно купить или заказать, и не очень дорого.
На следующий вечер мы с Ларисой и детьми отмечали покупки – большим тортом из «Севера», за которым съездил старший ребенок. В комнаты детей больше ничего не требовалось. Можно сказать, что материнский долг я выполнила (в этом плане). Дочери я также купила компьютер – чтобы у каждого ребенка был свой.
– А вообще отличная квартира получилась, – сказала Лариса, когда дети уже пошли спать. – И у всех по комнате, и обстановка приличная. Завтра едем на рынок покупать одежду.
К сожалению, денег осталось только для покупок на рынке. И опять ничего на черный день… Но ведь они свалились на меня с неба! То есть… Не будем о грустном. Я квартиру обставила!
Глава 32
В воскресенье вечером в гости зашла молчаливая бабка, которую звали Пелагея Михайловна.
– Вы в самом деле скульптор? – спросила бабка с порога.
– Да, – подтвердила я.
Тут взгляд Пелагеи Михайловны упал на гранитные плиты. Она их очень внимательно осмотрела и спросила, можно ли заказать мне надгробие. Я сказала, что мне можно заказать памятник. Плитами я вообще-то никогда не занималась. Эти по случаю привез бывший муж.
– А кому? – спросила я.
– Мне, – ответила Пелагея Михайловна. – Меня некому хоронить. Все умерли. Если я не договорюсь при жизни о своем захоронении, меня похоронят в безымянной могиле. Поучитесь делать надгробия на моем. Как раз бизнес расширите.
Она слегка улыбнулась тонкими губами. Я пригласила ее в мастерскую, показала фотографии памятников, которые делала.
– Сколько будут стоить надгробие и памятник?
