мужчина. Он не скрывался и, сложив руки на груди, замер в освещенном коридоре, давая себя рассмотреть.
Я его узнала – и у меня внутри все похолодело…
Это был рецидивист Красавин.
– Не бойся, лапа, – сказал он абсолютно нормальным человеческим голосом. «А ты думала, что он будет рычать, как дикий зверь?» – спросила я себя. – Убивать не буду. Бить не буду. Поговорить хочу. Раздевайся, проходи, – пригласил он меня в мою же квартиру. – Только я тут у тебя немного похозяйничал. Но ничего, потом уберешься.
Я сбросила куртку, надела тапки и на ватных ногах пошла в гостиную.
Бардак, конечно, был не такой, как у Сони в свое время, но Красавин тут явно что-то искал. Я судорожно вспоминала, где у меня ценности.
– Бабки твои я не брал, – сообщил он, словно читая мои мысли. – Вон все сложены. Только нашла бы ты для них какое-то место понадежнее…
Я опустилась в кресло, деньги пересчитывать не стала, правда, положила в валявшуюся рядом сумочку, чтобы глаза не мозолили и гостя не искушали лишний раз. Красавин сел в другое кресло, где обычно располагался Некрасов.
– Как вас зовут? – спросила я.
Он слегка удивился вопросу, но ответил:
– Игорь Георгиевич. Можно просто Игорь. А ты не знала?
Я задумалась, потом покачала головой. Если мне и называли это имя, оно у меня в голове не отложилось.
– А почему этот вопрос – первый? – слегка улыбнулся Красавин.
– Ну мне же надо к вам как-то обращаться. Вопрос второй: а почему вы ничего не взяли? Или…
– Золотишко тоже можешь проверить, – сказал он. – В спальне. Во-первых, я этим не занимаюсь. Во- вторых, слишком мелко. В-третьих – и это самое главное, – мне нужно, чтобы ты ответила на мои вопросы. А разве ты стала бы, если бы я тебя обокрал?
Я обвела глазами бардак.
– Это уберешь, – махнул он рукой. – И, кстати, правильно делаешь, что крупы и макароны держишь в магазинной упаковке. У Соньки пришлось из банок все высыпать, а у тебя все цело.
– Значит, это вы у Сони?..
Игорь Георгиевич кивнул.
– А что вы ищете-то?
– Как – что?! – пораженно воскликнул он. – Что и все. Английскую коллекцию.
– У меня? У Сони?! Ну ладно еще она. Это я могу понять. Любовница Самохвалова, который коллекцию перевозил. Он вполне мог прятать ценности у нее. Но у меня-то им откуда взяться?!
– Сейчас я уже проверяю всех, – тяжело вздохнул старый рецидивист. – Где-то мы ошиблись в расчетах и умозаключениях.
– А на кого вы думали вначале? – полюбопытствовала я. – На Самохвалова?
Игорь Георгиевич скривился и пренебрежительно махнул рукой, потом вдруг сказал:
– А я ведь жаркое приготовил.
– Что?! – Я от такого перехода просто опешила.
– Ага, – кивнул он. – Ты есть хочешь? – При виде моего выражения лица добавил: – Да не отравлю я тебя, не бойся. Можем из одной латки есть. Понимаешь… хобби у меня такое. Люблю готовить и вкусно поесть. У каждого из нас есть свои маленькие человеческие слабости. – Он улыбнулся. Искренность удивительно преобразила лицо немолодого мужчины, изрезанное глубокими морщинами. – Пошли на кухню? Там порядок. Я все убрал. Не могу видеть бардак.
На кухне в самом деле оказался порядок (не совсем мой, поскольку Красавин явно не помнил точно, что где стояло), но на полу ничего не валялось.
Когда он открыл латку, из нее пошел такой аромат, что у меня просто потекли слюнки… Красавин же орудовал так, словно давно тут живет, выставил тарелки, положил вилки и ножи.
– Или все-таки из латки?
Я покачала головой и с аппетитом принялась за еду. По ходу дела гость еще лекцию мне прочитал о том, как надо выбирать мясо и специи.
– Вы меня замуж не возьмете? – спросила я, отваливаясь от стола, как насосавшаяся крови пиявка.
Игорь Георгиевич расхохотался. Кстати, он не пил. На мой вопрос ответил, что, во-первых, за рулем, во-вторых, вообще позволяет себе крайне редко – и здоровье загублено в местах не столь отдаленных, и от алкоголя дурной становится, даже от пары рюмок. А ему сегодня нужна трезвая голова.
– Кстати, про мужа, – серьезно сказал Красавин. – Подонок твой Некрасов редкостный. Я не в отношении тебя имею в виду, с тобой он, в принципе, нормально обошелся… – Игорь Георгиевич сделал широкий жест рукой, словно обводя мою квартиру. – А вот Лидку мне жалко… Все-таки родная кровь, хотя и дура набитая, а он так…
Я ждала продолжения объяснений.
– Ты ничего не знаешь, да? Наверное, не знаешь… Почему Некрасов на Лидке женился?
– Чтобы объединить бизнес, – отчеканила я.
– Это ты сама додумалась?
– И Некрасов сказал, и сама… А зачем еще-то?
– Чтобы
Я моргнула.
– Как? – спросила через некоторое время.
– Да тут масса вариантов, – отмахнулся Игорь Георгиевич. – Не веришь?
– В массу вариантов верю. Но чтобы отнять… Некрасов – бизнесмен. У него дело всегда было на первом месте. Он мне честно сказал, почему со мной разводится… Ради бизнеса… И он, и Красавин выигрывали от сделки…
Я задумалась. А ведь Игорь Георгиевич, наверное, прав. Некрасов в самом деле хотел отнять строительную компанию, подставить Лидкиного отца, потом как-то избавиться от Лидки, например, развестись и оставить ее с голым задом. И это был бы для нее лучший вариант… Но неужели это правда? Мне не хотелось думать о бывшем муже гадости.
– А где сейчас Лида? – спросила я. – С ней все в порядке?
– С ней не все в порядке. С ней совсем не в порядке.
Заметив мое выражение лица, Красавин добавил:
– Нет, она жива. Она в закрытой клинике. Не в России. Лечится от наркотической зависимости. И на наркотики ее посадил Некрасов.
Я лишилась дара речи. Мне очень не хотелось верить, что Коля – такой подонок. Ведь Лида же – молодая, зачем…
И тут я вспомнила про стриптиз-клуб. Я спросила Игоря Георгиевича, знает ли он про тайное хобби родственницы.
– Баловалась девка, – он махнул рукой. – И отец знал, и я знал, и мы туда каждый вечер своих людей отправляли, чтобы ничего не случилось. То есть не каждый, а в те дни, когда она там выступала. Слава богу, только раз в неделю. Ох уж эти детки, – он скривился. – Правильно говорят: цветы на могиле родителей. Но в клубе она ничего не курила, не нюхала и не кололась. Наши за этим следили. И Вене Левковичу бы – если что – яйца отрезали. А они ему дороги, – Красавин хохотнул.
Игорь Георгиевич грустно посмотрел в окно, закурил «беломорину», поморщился (от воспоминаний?), потом, глядя мне прямо в глаза, сказал:
– Лидка любила Некрасова. Несколько лет. Знаешь, какой бывает девчоночья влюбленность? Кто в артиста, кто в популярного певца, кто в спортсмена. Обычно это проходит – через год, два, три. Но иногда случаются трагедии. Например, если звезда решает покончить жизнь самоубийством. Помнишь солиста из группы «Иванушки International»? Игорь Сорин, если не ошибаюсь. После его самоубийства (если это, конечно, было самоубийство, но сейчас не об этом речь) несколько девчонок попытались покончить с собой.
