– Запомни их, пожалуйста, Джон.
– Они хотят украсть герцогиню и потребовать за тебя выкуп? Но они в курсе, что твой отец откажется платить?
Парни, конечно, не были в курсе. Более того, никакой выкуп им за меня не требовался. Я попыталась объяснить ситуацию Джону – насколько понимала ее сама.
Мой друг в процессе нашей беседы несколько раз украдкой сфотографировал потенциальных похитителей и велел держать его в курсе событий – связаться с ним, как только русские парни со мной познакомятся. Если познакомятся, конечно.
– Бонни, не влезала бы ты в это дело! – заметил напоследок Джон.
– Но я давно собираюсь написать статью о русских брачных традициях! Потом, мне ведь нужно в Россию. И я смогу написать еще одну статью про въезд в Россию новым оригинальным способом, пока не знаю каким. Я давно не виделась с моей подругой Анной. И вообще, ты же знаешь, что читатели «Зарубежного репортера» ждут статей о России. Там столько всего происходит! Вот я и выдам целую партию в рубрике «Бонни Тейлор с передовой».
Джон тяжело вздохнул. Но я знала, что всегда могу на него положиться. Если потребуется, он и в Россию приедет меня спасать! Правильно говорят у нас в Англии: лучший друг – это бывший любовник, с которым хорошо расстались. Почему-то никто из моих русских знакомых не мог расстаться не только «хорошо», но и даже оставаясь в рамках приличий.
Посмотрим, как будет проходить расставание Артема с некой Ленкой.
Но пока мне требовалось собрать материал для заказанной шефом статьи, и я отправилась знакомиться с русской делегацией. Вася с Артемом в ряды делегатов не влились. Заходя в здание, где проходила конференция, я заметила, что они просто беседуют с каким-то типом, одетым вполне прилично.
К концу дня у меня разболелась голова, а цифровой диктофон, казалось, распух от жалоб русских геев и лесбиянок. Создавалось впечатление, что в России и представители власти, и простые граждане только и думают о том, как ущемить их права. Если бы я сама не бывала многократно в России, то могла бы им и поверить. Дело в том, что они сами искренне верили в то, что говорили, а это обычно располагает и заставляет принять точку зрения интервьюируемого. Но не меня. Я уже много лет работаю репортером, и мне многократно доводилось общаться и с представителями русской оппозиции, и с представителями различных групп, которые считали себя ущемленными по какому-либо признаку. О существовании некоторых признаков я до общения с ними даже не подозревала. Думаю, о них не подозревают и русские власти.
– Вы понимаете, меня никогда не изберут президентом России! – кричал один тип, увидев которого я вначале не разобралась, к какому полу он относится. – Вы понимаете, меня не пускают ни в какие органы власти в России!
Я понимала. Только, думаю, никогда не смогла бы объяснить это потенциальному кандидату. Он же желал выехать на постоянное место жительства в Англию по причине ущемления его политических свобод…
– Я хочу, чтобы соблюдалось мое право быть избранным в любые органы власти! – вторил ему второй, который хотел выехать в Америку.
Можно подумать, его там изберут. Хотя кто знает этих американцев…
Огромная тетка, с которой я не хотела бы встретиться вечером на пустынной улочке, рассказывала мне про ущемление прав заключенных в России. Им, оказывается, не предоставляется место для уединения с возлюбленными. Тетка требовала, чтобы в решение проблемы вмешались англичане. Другая дамочка, маленькая и худенькая и скорее напоминающая мальчика, говорила, что ей не дали записать в свидетельство о рождении ребенка (зачатого путем экстракорпорального оплодотворения от донорской спермы) в графе «отец» ее сожительницу, которая и исполняет роль отца лучше всякого мужчины. По сему случаю мамаша собиралась обратиться в Европейский суд по правам человека.
Меня, признаться, интересовал вопрос, кто оплатил всей этой компании вояж во Францию. Насколько я поняла из общения с ущемленными в правах гражданами, никто из них не работает. На богатых наследников тоже никто из них похож не был.
Ответ я получила во время банкета, на котором вся русская делегация очень быстро напилась в хлам, съев большую часть выставленного на столах (я-то на таких мероприятиях не пью, чтобы сохранять трезвую голову). Оказывается, компанию спонсировал один российский олигарх-диссидент, прочно обосновавшийся у нас в Англии и всеми способами старающийся ужалить Россию, в которой уже лет семь, а то и больше, не может показаться. Мне об этом шепотом сообщила мать-одиночка, едва державшаяся на ногах. Она также спросила, не могу ли я познакомить ее с каким-нибудь российским олигархом, но не с диссидентом, английским миллионером или арабским шейхом. Вообще хоть с кем-то, готовым взять ее на содержание.
– Вы с мужчиной хотите познакомиться? – уточнила я. Она же вроде сюда приехала как ущемленная в правах лесбиянка?
– Да мне все равно с кем! – воскликнула моя собеседница. – С мужчиной, женщиной, трансвеститом, чертом лысым, только бы деньги давал! Вы бы знали, кого мне только не доводилось изображать за свою жизнь… – Дамочка пьяно разрыдалась.
Потом последовала история про трудное детство в маленьком провинциальном городке, про поездку в Петербург для поступления в Театральный институт и провал на вступительных экзаменах (там все блатные!), про попытки закрепиться в большом городе, скитания по углам, разовые заработки, множество постелей, через которые пришлось пройти. А потом она встретила женщину «из этих». Произнося последние два слова, моя собеседница кивнула на собравшихся в зале и продолжила повествование. С женщиной спать оказалось выгодней, чем с мужчиной. Любовница не только не кинула Зину, как кидали мужчины, а помогла с работой, стала подключать Зину к различным мероприятиям, оплачиваемым выехавшим в Англию диссидентом. Потом предложила родить ребенка, чтобы и его использовать в каких-то непонятных Зине целях. Зина ребенка родила, и в настоящее время мальчик жил у ее матери, а «подруга» собирала материал по ущемлению прав их всех – потому что не дали записать в графу «отец» тетку. Это и стало Зининой «темой», с которой ей предстояло обратиться в Европейский суд. Зине никогда не хотелось связываться ни с какими юридическими и правоохранительными органами – она достаточно имела с ними дело во время своих скитаний по Петербургу без прописки, но от обеспеченной жизни тоже отказываться не хотелось.
– Если вы меня к кому-нибудь пристроите, век буду благодарна, – сложила ручки на груди миниатюрная женщина.
Я задумалась. Иногда нашей газете требуются граждане, готовые подписаться под «огнеопасными», как мы их называем, интервью. Шеф всегда повторяет, что мы должны искать таких людей и их «вербовать». Нужно, чтобы человек не отказался в последний перед публикацией момент и не отказался потом, если на него подадут в суд. Адвокатов наймет наша газета. Но человек должен уверенно подтверждать изложенное в интервью или статье, на каждой странице распечатки текста должна стоять его собственноручная подпись. По-моему, Зина для такой роли подходила прекрасно. А если еще вывезти ее в Англию… Хотя бы на некоторое время…
Я объяснила, что от Зины может потребоваться. Она даже как будто протрезвела. Или на нее запах денег действует как нашатырь?
– Что угодно! – заявила моя новая знакомая, даже не дослушав до конца. – Вы только сами напишите, что нужно, и объясните мне, что я должна говорить.
Зина дала мне все свои координаты (как хорошо, что появились мобильные телефоны!), я тоже оставила ей номер моего мобильного (а вдруг сообщит что-то на самом деле интересное, раз в некоторой степени работает на диссидента?) и специальный номер редакции в Лондоне, куда мы как раз направляем подобных граждан.
Потом я нашла в здании укромный уголок, позвонила шефу, предупредила о Зине, которая его заинтересовала, поскольку статьи о российском диссиденте всегда вызывают большой резонанс. Также я вкратце описала историю с Васей и Артемом.
– Жаль будет, если не получится, – живо откликнулся шеф. – Ты бы столько материала собрала… А сама их найти ты никак не можешь?
– Вы знаете, сколько в Париже гостиниц?!
