– Я не понимаю, при чем тут туристический бизнес! – взвился Лешка. – Я вас о мужиках спрашивал! Вы друг друга из-за мужика можете прибить?
– Даже поругаться не можем, – заметила я. – Поэтому мы и дружим столько лет, – повторила я подружкину фразу. – А Вера тебе хотела объяснить, что женщины могут дружить только при условии, что между ними не стоит никакой мужчина и они не являются конкурентками в карьерном плане. Мы не являемся.
– Вот, например, соберусь я писать свою порнографическую автобиографию – Ланка не конкурентка, – подхватила Верка. – Или свой публичный дом открою, стану мадам…
– Я в этой роли Ланочку лучше представляю, чем тебя, – ехидно заметил Афганец.
Не обращая внимания на его слова, Верка продолжала:
– Более того, вкусы в плане мужиков у нас никогда не совпадали. И ей мужчины нужны для одного, а мне для другого.
– Ты хочешь сказать, что Лане для замужества, а тебе для постели? – уточнил Афганец.
– Наоборот, – хором ответили мы и расхохотались.
Афганец сидел с обалдевшим видом. «Ну и глупые же мужики, – подумала я. – Даже самые умные из них».
– Ничего не понял, – признался Лешка.
Мы с Веркой опять переглянулись и долго смеялись, не в силах успокоиться. Афганец плеснул себе коньяку и выпил полстакана без закуси.
– Верка, ты что, замуж собираешься? – посмотрел он на подружку усталыми глазами.
– Я постоянно ищу мужа, хотя, конечно, предпочла бы никогда замуж не выходить. Как подумаешь про утренние похмельные синдромы…
– На хрена тебе муж? – взвыл Лешка.
– Возраст, Леша. Пять лет назад я и подумать о таком ужасе не могла, а теперь понимаю: карьере моей приходит конец. Не на вокзал же мне переходить работать? Или уж на моем уровне, или – ни на каком. Если удастся, конечно, обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь, замуж, естественно, не пойду. Признаться, очень не хочется. Я бы до своего смертного часа занималась тем, чем занимаюсь, но увы и ах. Это проклятое слово: возраст.
– Призвание твое, – хмыкнул Лешка.
– Оно самое, – подтвердила Верка. – Ну так ты понимаешь, почему я тут с Ланочкой бегаю по склепам и по кладбищам?
– Я думал, вы Костю искали.
– Это, конечно, само собой. Костя – единственный мужчина, с которым я сплю бесплатно. Он мне как родственник. Как Ланка и Сашка.
– Но ведь с Ланкой и Сашкой ты не спишь?
– Как ты мог заподозрить нас в лесбийской любви? – возмутились мы хором. Правда, от вопроса с Сашкой Верка ушла. У меня, признаться, имелись на этот счет кое-какие подозрения. Ребенок-то у меня выглядит гораздо старше, чем на свои четырнадцать лет… Но я твердо уверена: лучше первый раз попробовать с Веркой, чем с неопытной одноклассницей, и лишних вопросов не задавала. Хотя бы для того, чтобы самой не расстраиваться. Грустно осознавать, что у тебя уже такой взрослый сын.
А Верка тем временем продолжала объяснять Лешке, как она собирает средства для своего будущего безбедного существования: она же не пойдет работать на завод и даже в мою турфирму, куда я ее не возьму, несмотря на всю любовь к подруге. Подругам, опять же, нельзя работать друг у друга в фирме, когда одна будет начальницей, а вторая подчиненной. Тем более я примерно представляю, какой из Верки может получиться работник – в особенности если она уже много лет раньше часу дня не просыпается. И вообще, Верка считала, что права наших путан ущемляются государством. Привела в пример Бразилию (Лешка от ее знаний просто обалдел). В Бразилии же Веркины заокеанские коллеги добились пенсии по старости, оплачиваемого декретного отпуска и бесплатного медицинского обслуживания.
– У нас медицина бесплатная, – заметил Афганец.
– Ты ею пользуешься? – усмехнулась Верка.
– Я не нуждаюсь во врачебных услугах! – рявкнул Лешка, в очередной раз грохнув кулаком по столу.
– А как насчет невропатолога? – спросила подружка и продолжала свои рассуждения.
Если ей не удастся в обозримом будущем найти несметный клад или собрать достаточную сумму, она должна подумать о замужестве. Я, признаться, была на сто процентов уверена, что «достаточную» сумму собрать не удастся, потому что цифр с таким количеством нулей в природе просто не существует. Поэтому Верка пришла к выводу: нужно приглядывать кандидата на роль законного супруга. Чтобы содержал, ублажал и не особо приставал. Обязательное условие: муж должен быть подкаблучником.
– Я уже думала, Леша, что из всех моих знакомых на роль мужа мне больше всего подошел бы ты, – невозмутимо продолжала Верка, наступив мне под столом на ногу. Лешка подавился очередной порцией коньяка. – Но Ланочка мне дороже. И ее дружба дороже, чем решение моих проблем при помощи мужа. И как раз Ланочка (и ее родственники) в состоянии помочь мне собрать необходимую сумму для безбедного существования до самого дня моей смерти. Других кандидатов я как-то не вижу.
– Это-то точно, – прошипел Афганец. – Таких, как ваша компашка, больше нет. Но если я тебя сейчас придушу, собирать больше ничего не придется. Завещание-то хоть на Ланку составила? Не пропадет уже собранное? Государству не достанется?
– Я так похожа на идиотку? – рявкнула Верка.
– Ты хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? – расхохотался Лешка. Но Верка не обратила на него внимания и продолжала вопить:
– Да чтобы я хоть что-нибудь этому государству?.. Но насчет завещания ты прав… Ланка, в самом деле надо бы что-то оформить.
– Вера, ты что, умирать собралась?
– С той жизнью, которую вы ведете, – встрял Афганец, – я вообще удивляюсь, что вы обе до сих пор живы. И как я сам не прикончил вас обеих? Признаться, руки давно чешутся.
Я напомнила Лешке, что, по его же собственному признанию, ему бы без нас (то есть без меня) было бы неинтересно жить. Правда, не стала упоминать о том, что Лешка днем сказал в моей турфирме. Он тоже как-то подзабыл о своем желании на мне жениться. А Верка сегодня была в ударе. Теперь она говорила про многомужество. Подружка считала, что его нужно официально ввести и она тогда могла бы успокоиться, взяв в мужья сразу нескольких мужчин. Человек пять-десять могли бы решить проблему.
– А ты уже присмотрела конкретные жертвы, то есть кандидатов? – процедил Лешка.
– Ну, главным мужем я взяла бы Костю, – твердо заявила подружка. – Он мне верен уже столько лет, и Костя – единственный мужчина, на которого я могу положиться. Он это доказал. И с Ланкой я давно мечтаю породниться.
Я пожалела, что братец этого не слышит, но при следующей встрече его обязательно порадую такой высокой оценкой.
На второе место подружка поставила Вовчика, верного соратника Афганца, и добавила, что участвует в нынешнем деле, в частности, ради спасения Вовчика, которого тоже любит искренне и бескорыстно, как и Костю.
– Чего ж тогда в последний раз с него пятьсот баксов содрала? – спросил Афганец.
– Это был просто подарок, – отмахнулась Верка. – И вообще, я бы с мужика с таким весом взяла тысячу, а тут сделала скидку.
– Дальше, – процедил Афганец.
– Остальных ты не знаешь, и я пока не определилась. Тебя не беру, оставляю Ланке, а то она не любит делиться мужиками. Хватит и того, что она мне Костей временами дает попользоваться.
Афганец как-то странно посмотрел на меня.
– Вера имела в виду ведение домашнего хозяйства, – пояснила я.
– А… – процедил Лешка. – Еще что она имела в виду?
– Вспомнила! – воскликнула Верка. – Рубен Саркисович.
– А он-то тебе зачем? – устало спросил Афганец.
