Гарем чужих мужей

форме.

– В чем дело? – резко спросил директор при виде нас с Юрой.

Юра тут же попятился назад, пролепетав что-то невразумительное.

– Спасибо, – повернулась я к нему с благодарной улыбкой, затем посмотрела на директора и заметила, что это я хотела бы узнать, в чем дело.

– Какая-то сволочь расплатилась со мной поддельными баксами, – процедила Верка вместо директора. – И если бы я помнила, какая. Вот сижу, вспоминаю всех возможных кандидатов.

– Адвоката вызвать? – спросила я, глядя на Верку.

– Гражданочка, – откашлялся один из милиционеров, – мы вот сейчас вас обыщем…

– Господа, – обворожительно улыбнулась я, – обыскивать меня вы не имеете права. Вы даже не имеете права раскрывать мою сумочку. Вам разрешается проводить досмотр, при котором гражданин сам предъявляет содержимое своих карманов, а значит, вы можете только попросить меня это сделать.

Ляпнув про сумочку, я вспомнила, что у меня там пистолет и «пачка сигарет», которой тоже можно убить человека. Поэтому тут же добавила с еще более обворожительной улыбкой:

– Но вначале представить мне убедительные объяснения, почему вы хотите, чтобы я, например, раскрыла сумочку. Если вы их не представите, я вполне могу отказаться. И вообще могу отказаться.

– Мы тебя сейчас доставим в отделение и… – открыл рот один, но второй положил руку ему на плечо.

– Пожалуйста, предъявите документы, – вежливо попросил второй. – Для установления вашей личности, – добавил с подленькой улыбочкой.

– Прошу, – протянула водительское удостоверение. Я не стала спорить, зачем им устанавливать мою личность. Мне требовалось отвлечь их внимание от раскрывания моей сумки. – Могу назвать адрес турфирмы, где директорствую. Могу брату позвонить. Еще десятку знакомых, чтоб подтвердили мою личность, – я хитро посмотрела на мента, держа руку на нужной клавише трубки (чтобы запустить набор домашнего номера, введенного в память). – И вообще вы должны вначале сами представиться.

– Да мы вас… – опять рявкнул первый.

– Не запугаешь: пуганая, – ответила я твердым голосом, глядя прямо в глаза первому менту. С этой категорией людей только так и нужно. Если они почувствуют слабину, мгновенно начнут давить еще сильнее. Если же поймут, что перед ними никто не намерен прогибаться, да еще и знает свои права, успокаиваются, а то и резко сдают назад. Тем более я чувствовала поддержку директора и охранников, рассматривавших меня с интересом и явно не очень радовавшихся появлению милиции в магазине и сложившейся ситуации в целом.

Все получилось, как я и предполагала. В особенности после того, как я сообщила во всеуслышанье, что мне известно о моих гражданских правах. Как оказалось, мне о них известно гораздо больше, чем всем присутствующим (включая родную милицию, которая почему-то не удосужилась ознакомиться с правами граждан – или не желала их все признавать. Или у нас признаются права выборочных граждан?). Более того, охранники даже задали мне пару вопросов про досмотр и обыск. Я дала мальчикам бесплатную юридическую консультацию (насчет доставки в отделение), но, главное: добилась цели. Менты решили со мной не связываться, а изучив права, вернули. Я же не забывала: мне ведь никак нельзя показывать им содержимое сумочки – ведь там оружие…

– Может быть, мне кто-нибудь предложит присесть? – посмотрела я на директора. Все это время я прогуливалась по кабинету, подобно лектору перед аудиторей. Правда, все стулья были заняты.

– Да-да, конечно, – он тут же спрыгнул с места.

– Итак, приступим к конструктивному обсуждению. Что случилось?

Я посмотрела на сотрудников милиции. Но ответила Верка:

– У меня оказались фальшивые сто баксов. Новые. Неизвестно откуда.

Я продолжала вопросительно смотреть на сотрудников органов.

– У вас есть с собой доллары? – наконец спросил второй.

– Есть, – кивнула я. – И что из того?

– Вы можете их предъявить? – устало спросил он же, вытирая пот со лба. – Мы даже не настаиваем, чтобы вы раскрывали сумочку. Хотя как вы их будете доставать, ее не раскрывая… – мент хитро взглянул в мою сторону.

– Надо быть идиоткой, чтобы носить доллары в сумочке, – заметила я, – с таким-то воровством на улицах города.

С этими словами под удивленные мужские взгляды я расстегнула пиджачок, отвела в сторону правую полу, где у меня обычно пристегнут специальный карман, отстегнула булавку, запустила в карман руку и достала две стодолларовые бумажки, две двадцатки и одну десятку и разложила веером на столе перед собой. Пиджачок после этого запахнула. Милицейские очи тут же загорелись алчным огнем. Они смотрели на доллары, как два кота на куски сырого мяса, оставленные хозяйкой на столе. К ним нужно только прыгнуть, вот только хозяйка может дать по лапам… Директор и два охранника доллары, по всей вероятности, видели и держали в руках гораздо чаще и в гораздо большем количестве, поэтому особо не заинтересовались, они все еще отходили от моей попытки стриптиза. Верка и незнакомая женщина никак не отреагировали.

– Номера стодолларовых назовите, пожалуйста, – впервые подала голос незнакомая мне женщина.

Я назвала. Она в это время смотрела в какую-то бумажку, потом объявила, обращаясь к милиционерам:

– Не те.

– Проверить ваши доллары можно? – обратился ко мне директор магазина. А ему-то какое до них дело? Правда, я не стала вступать в лишние дискуссии, вместо этого предложив принести машинку в кабинет, чтобы проверка происходила на глазах у всех присутствующих.

Дама кивнула, удалилась и вскоре вернулась с машинкой. Все мои доллары оказались настоящими, и мне их тут же вернули и даже извинились.

– Так в чем все-таки дело? – опять обворожительно улыбнулась я. – Что, Вера Николаевна – первый человек в городе, у которого обнаружились поддельные доллары? Думаете, она их печатает? Вы бы лучше настоящих фальшивомонетчиков ловили.

– Мы именно этим и занимаемся, – устало сообщил один из милиционеров. – И если бы ваша подруга спокойно отреагировала на предложение дать объяснения, а не устраивала дебош…

Я перевела взгляд на Верку, она пожала плечами. Зная Верку, я представляла, как ей было жалко расставаться с долларами, даже фальшивыми. Она бы их впарила кому-нибудь…

Но дальнейший рассказ милиционеров заинтересовал меня еще больше. В последние четыре дня (считая сегодняшний) в городе появилось большое количество стодолларовых купюр с одинаковым номером. Сейчас уже оповещены все банки и все пункты обмена валюты. Верку, когда она пришла менять баксы, задержали для дачи объяснений. Ее негодование только вызвало лишние подозрения.

Почему-то все задержанные до нее утверждали одно и то же: нашли. Правда, место не указывали.

– Я нигде денег не находила, – процедила Верка.

– Но вы можете перечислить всех, у кого получали деньги за последнюю неделю? – опять не выдержали милиционеры. – Вы что, так часто получаете деньги в иностранной валюте?

Наверное, Верка хотела сказать, что только в ней и получает, но вовремя сдержалась.

– Ланка, помоги вспомнить, – вместо этого повернулась она ко мне. – Валентин, фамилию не знаю. Андрей Евгеньевич. Бизнесмена помнишь, который первым под стол сиганул, когда ты бабой-ягой переодевалась?

Собравшиеся мужчины и женщина слушали наш разговор с обалделым видом. Но когда Верку попросили указать хотя бы примерный адрес проживания упомянутых господ, милиционеры оживились.

– Подождите, пожалуйста, – сказал первый. – Мне надо позвонить в управление.

Повесив трубку, он повернулся к нам и сообщил:

– Все задержанные из одной деревни. Или постоянно живут там, или только летом, или были в гостях. Значит, вы тоже там были?

Мы с Веркой переглянулись.

– Вспомнила! – затем воскликнула Верка. – Амазонки. У них в замке. Ты же, Ланка, в замок не заходила.