с моим задержанием, исчезли. Испарились! Добрый волшебник прилетел – и фьюить… Никто меня не задерживал, из спецавтозака я не сбегал…
– В роли доброго волшебника, как я понимаю, выступал Иван Захарович? – уточнила я.
Вадим кивнул и пояснил: Иван Захарович хочет восстановить порушенные связи. После исчезновения груза три года тому назад возникло некоторое… Как бы правильнее выразиться? Недопонимание. Вроде как Иван Захарович в подведомственном ему регионе не очень хорошо контролирует обстановку и передвижение грузов. А тут Иван Захарович продемонстрировал, что он очень-таки хорошо контролирует регион.
– Поэтому следует ждать других грузов, – пришла к выводу я.
– Сухоруков же решил сеть аптек открыть. Стать новым Брынцаловым.
– Тогда почему ты сегодня цыганкой переодевался? – Татьяна прищурилась. – Если обвинения, выдвинутые против тебя, сняты…
– В вашем Питере, к сожалению, есть не только органы… А я за свою жизнь много врагов нажил. И поскольку тут такая песня… В общем, я решил: так будет лучше. Ну и вообще… Кайф хотел словить – и словил. Давно я так не веселился! В следующий раз беременной монашкой оденусь.
Татьяна попросила непременно пригласить нас на это представление и отправилась в свою квартиру. Вадим остался у меня.
Глава 27
Утром я встала с огромным трудом. Если бы не Вадим, разбудивший меня ароматами, доносившимися из кухни, не знаю, когда я вообще смогла бы оторвать голову от подушки.
Я заехала за Пашкой, потом за Андреем и одним его коллегой в Управление, оттуда мы направились к вдове Селиверстова. У подъезда нас уже поджидал участковый с ключом.
По пути я спросила у приятеля о загородной недвижимости Ковальчука. Ответил его коллега, которому в свое время довелось по долгу службы, в связи с очередным заказным убийством, побывать в соседнем доме. Мне подробно рассказали, как доехать.
– Что снимать будем? – подал голос Пашка. – Или на сосну какую-нибудь меня погонишь?
– Хочу сделать серию репортажей: «Места отдыха слуг народа от служения народу».
– Если нужна будет какая-нибудь помощь, обращайся, – тут же сказали представители органов, питающие к слугам народа те же чувства, что и основная масса населения. Чувства эти усилились после отмены льгот военнослужащим.
Разговаривая на больную тему, мы поднялись к квартире Селиверстовой. Несмотря на готовность участкового открыть ключом дверь, решили позвонить.
– Спит, наверное, – высказал предположение участковый и дверь открыл.
Вдова владельца казино сидела в наполовину заполненной ванне и поливала себя из душа. Располневшая, обрюзгшая тетка, кожа – какого-то пепельного цвета.
– Так, гражданочка, мытье заканчиваем, вытираемся, из ванной выходим, – бодрым голосом скомандовал участковый.
В ответ зазвучала ругань.
– Не надо так, – тихо сказала я. – Дайте я с ней поговорю. С глазу на глаз.
– Если что – кричи, – сказал Андрей и дверь в ванную прикрыл.
Я села на край ванны в форме гигантской морской раковины и сказала:
– Привет. Меня зовут Юля. А тебя как?
– Ты кто такая? – спросила Селиверстова.
– Журналистка. Работаю по криминалу. Ты знаешь, что тебя вчера чуть не убили?
Селиверстова все-таки представилась, ее звали Ксения, и выпучила на меня глаза.
– Кому я нужна, к чертям собачьим? – ответила вопросом на вопрос.
Я подробно рассказала ей, как мы приехали с оператором, как нашли дверь открытой, ее, сидевшую без движения за столом, как вызвали «Скорую» и милицию…
Селиверстова нахмурилась.
– Так это ты меня вчера укладывала? – спросила она. Судя по выражению ее лица, она что-то усиленно вспоминала.
Я кивнула.
– То-то я помню: какая-то незнакомая баба… – пробормотала она.
– А мужчин ты помнишь? У тебя вчера днем были двое мужчин, – и я, как могла, описала людей Ящера, объявленных в розыск. Потом я высунула нос из ванной, позвала Андрюшу, и он вручил мне фотороботы, сделанные при моем непосредственном участии. Я показала их Селиверстовой.
Она ткнула в одну фотографию и сообщила, что этот тип раньше работал у ее мужа. Второго она не знала. Андрей, как я видела в щелочку между дверью и косяком, нас внимательно слушал.
– Иуда! – прошипела Селиверстова. – Значит, он предал Колю?!
Я мягко попросила ее рассказать об убийстве ее мужа. Прерывая рассказ рыданиями, Селиверстова поведала мне, что не сомневалась с самого начала: в организации убийства участвовал кто-то из своих. Ведь только самые близкие к боссу знают все места, где он бывает. Муж Ксении был осторожным человеком, постоянно менял трассы своих передвижений, никогда дважды подряд не ездил одной дорогой, но и его подстерегла пуля киллера. Убили его на трассе, в городе, стреляли с чердака дома, мимо которого он проезжал не чаще чем три раза в месяц. И ведь в машине кроме него находились еще охранник и водитель. Оба остались живы.
– Охранник – вот он, – она ткнула мокрым пальцем в фоторобот. – Наверное, он как-то подал сигнал киллеру…
Селиверстова горько разрыдалась. Андрей быстро принес стакан воды, сунул мне в щель, я подала его женщине. Но Ксения, выхватив его из моих рук, треснула им о край ванны. Осколки полетели во все стороны, я только успела юркнуть под раковину и таким образом не поранилась. Андрей зашел в ванную комнату, я жестом показала ему, чтобы он уходил, вылезла из-под раковины, опять села на край ванны и погладила рыдающую Ксению по волосам.
– Успокойся. И постарайся вспомнить, что было вчера. Ты же хочешь, чтобы убийца твоего мужа сидел в тюрьме? Значит, ты должна нам помочь. Он приходил сюда вчера днем?
– Не помню. Честно, не помню! У меня все дни, как в тумане…
– А в другие дни приходил?
– Да. Он часто приходит ко мне.
Я напряглась. Андрей под дверью, как я догадывалась, превратился в одно большое ухо.
– Зачем? – мягко спросила я. – Зачем он приходит к тебе?
– Говорит: жалеет, – Ксения грустно усмехнулась. – Выпивку мне приносит. Иногда и закуску. Но выпивку – всегда. И все время таскает бумаги какие-то. Хочет, чтобы я их подписала. Но я не подписываю. Ничего не
