Мария Жукова-Гладкова
Царское наследство
Пролог
Одетый во все черное, он украдкой пробирался к дому. Подумать только – он занимается этим в Англии! Если бы кто-то сказал ему двадцать лет назад, что он займется выполнением заказа по своей «специальности» где-то за границей, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. А поди ж ты – вон как времена изменились! И ведь не исключено, что будут и другие заказы в Англии. Вон сюда сколько наших перебралось! Многие из них – его потенциальные «объекты», и среди них найдется и парочка бывших клиентов.
Вот только заказ оказался совсем необычным. Как правило, просили что-то вынести – и доставить заказчику. То есть всегда нужно было что-то украсть. Под заказ. Иногда он действовал сам по себе, а потом сбывал товар, но это всегда связано с определенными сложностями. Лучше уж иметь конкретного покупателя.
Но чтобы только фотографировать? И ни в коем случае ничего не брать? Ну, о том, чтобы не оставлять следов, его можно было не предупреждать.
Заказчик был старым другом, клиентом, почти братом. Они много работали вместе – каждый по своей «специальности», много вместе пережили. Он никогда не подводил, всегда платил исправно. Его слову можно верить. И невозможно не выполнить его просьбу! А это скорее была просьба, а не заказ. Хотя, конечно, половина денег уже получена, а вторая будет передана после предоставления результатов работы.
Заказчик вручил ему два специальных фотоаппарата (на всякий случай два) и точно объяснил, что и с каких ракурсов фотографировать. Даже заставил потренироваться в своем присутствии!
Нет, ну надо же…
Он без труда проник в английский особняк, вскрыл все замки и выполнил задание.
Может, на самом деле переквалифицироваться на зарубежные заказы? Их замки и сигнализация – тьфу по сравнению с тем, что ставят на Руси. Пожалуй, такой легкой работы у него еще никогда не было.
Но зачем кому-то понадобились эти фотографии?!
Хотя он знал, что, если хочешь дожить до старости, нельзя задавать лишних вопросов. Он и не задавал. И уже прожил долгую жизнь.
Но почему ни в коем случае ничего не брать?!
Глава 1
Мне позвонил дядя. «Дядя» – это, конечно, громко сказано. Ричард Воротынски – мой дальний родственник, предки которого, как и мои, жили в России и вовремя оттуда сбежали.
Моя прабабушка покинула родину еще до 1917 года и успела вывезти большую часть ценного имущества. Конечно, вся недвижимость в России пропала… Но недвижимость было никак не вывезти, даже по частям, иначе бы прабабушка точно все прихватила. Однако драгоценности, мебель, музыкальные инструменты, книги прибыли в Англию на теплоходе в конце 1916 года и до сих пор хранятся в объектах недвижимости нашей семьи на территории Великобритании.
Дедушка Ричарда был двоюродным братом моей прабабушки, то есть Ричард в некотором роде – мой дядя. Наша семья разрослась и расползлась по свету, и лишь немногие теперь проживают в Англии. С еще меньшим количеством родственников я поддерживаю связь. С Ричардом же мы всегда были в хороших отношениях.
Прабабушка учила русскому языку бабушку, та – маму, а бабушка с мамой совместными усилиями – меня, чему я очень благодарна. Иначе у меня не было бы моей нынешней работы. Как бы я специализировалась по России, не зная языка этой страны? Такой традиции в семье Ричарда не было, и он знает по-русски всего несколько слов. Я же регулярно бываю в России, собираю материал для газеты «Зарубежный репортер», в которой начала трудиться еще студенткой Лондонского университета. Я также много пишу о русских, проживающих в Англии. К ним (то есть к их выходкам) у англичан большой интерес. Забавно. Многое из того, что вытворяют русские, никогда бы не пришло в трезвомыслящие английские головы.
С дядей Ричардом мы встретились в Лондоне, куда он специально приехал из своего поместья, где проживает круглогодично. Дядя Ричард обожает лошадей, у него великолепная конюшня, и его животные участвуют во всех скачках, проводимых в Англии. У нас этот вид спорта очень популярен, правда, я не прониклась к нему душой, как многие мои знакомые.
После обмена любезностями дядя Ричард перешел к делу. Мне всегда нравилась в нем эта черта – никогда не ходит вокруг да около и сразу же говорит, что ему нужно.
На этот раз требовались деньги.
Я удивилась. Знала, что дядино финансовое положение всегда было стабильным и он не бедствовал никогда в жизни. Иначе не мог бы держать такое количество лошадей.
– Ты хочешь, чтобы я дала тебе в долг? – спросила я у Ричарда. – Скажи сколько.
У меня есть деньги – и заработанные лично, и оставленные в наследство мамой.
– Спасибо, Бонни, но я не собираюсь влезать в долги. Ни к кому. Я хочу продать одну коллекцию.
– Какую коллекцию? – сначала не поняла я. Дядя Ричард у меня всегда ассоциировался с конюшней и лошадьми, но не с коллекциями.
– Ту, которую мой предок вывез из России.
Я с удивлением посмотрела на Ричарда. Вывезенное моей прабабкой из России добро – это самое последнее, что я стала бы продавать. По-моему, это самые большие ценности, которые имеются в наших семьях. Это
Дядя Ричард тем временем объяснил, что стоит перед выбором – продавать или лошадей, или коллекцию. Он сделал свой выбор. Он также сообщил мне, что сложности возникли из-за травм нескольких самых породистых животных. Ричард не стал углубляться в детали, просто поставил перед фактом: лошади для него дороже всего на свете. Он хотел купить каких-то новых скакунов и как-то усовершенствовать конюшни. Детали повторить не могу, так как плохо в этом разбираюсь.
Дядя Ричард никогда не был женат, детей нет. Периодически у него появляются молодые дамы, обязательно интересующиеся лошадьми. С другими он просто не может иметь никаких отношений. Ему с ними не о чем говорить. По-моему, я единственное исключение, но я все-таки родственница, причем ни на что не претендующая из имущества Ричарда. К тому же, по его собственному признанию, он гордится родством со мной. У него в свое время был конфликт с моим отцом, у меня тоже был конфликт с отцом (и они периодически повторяются): отец грозился лишить меня наследства, я поехала в Чечню, участвовала в переговорах с террористами и стала известной на весь мир (и очень высокооплачиваемой) журналисткой. В общем, у нас с дядей Ричардом есть о чем поговорить, кроме лошадей.
– Ты хочешь, чтобы я купила у тебя коллекцию и она осталась в семье? – уточнила я.
– Навряд ли ты ее купишь, – усмехнулся Ричард. – Я ее оценил. Как мне сказали, на аукционе потянет на двадцать пять, а то и тридцать миллионов фунтов стерлингов. То есть где-то пятьдесят миллионов долларов. Ты готова выложить такую сумму?
Я была не готова, и ее у меня просто не было. У моего папочки, подозреваю, есть (нашей семье, то есть в данный момент моему родителю, принадлежит сеть известных ювелирных магазинов и мастерских), но станет ли он их выкладывать?
Или Ричард имеет в виду моего русского возлюбленного, алмазного короля Алексея? Тот точно наберет. Я спросила прямо.
– Нет, Бонни. Ты не поняла. То есть это я не сказал прямо. Я хочу, чтобы коллекция вернулась в Россию и стала частью национального достояния. Хочу, чтобы ее выставили в Эрмитаже и табличку повесили. Ну, что это от меня. Но не могу позволить себе ее подарить. Мне нужны деньги. На лошадей и на конюшни. В общем, как говорят русские, я хочу и на елку влезть, и не уколоться. И для этого мне нужна твоя помощь.
Ричард просил меня через моих русских знакомых организовать покупку коллекции государством Российская Федерация, причем широко распространять это через средства массовой информации. Это освещение в СМИ не позволит русским разворовать коллекцию. Ричард хотел, чтобы все, что он выставляет
