– Что-то про убийство Петра Ильича известно? – ответила я вопросом на вопрос.
Следователь вздохнул.
– Он мог организовать? Я понимаю, что о покойнике или хорошо, или никак, но он знал все организационные моменты. Был умен, оборотист, умел вертеться – раз столько лет просидел на высоких чиновничьих должностях.
– А Игорь Прохоров? – спросил у меня следователь. – Тоже все знал. Еще и в Англии находился при упаковке. Мог подать сигнал о приведении группы захвата в полную боеготовность.
– Слишком молод. Хотя… Не знаю. Но Петр Ильич явно что-то знал. И ведь просто так не убивают.
– Может, кто-то решил, что коллекция должна быть у него? Соседи же слышали, как он ругался с каким-то мужчиной. Оказалось, что у него ничего нет, и он даже не знает, где искать. Его и прикончили – потому что он видел человека, который задавал вопросы.
Следователь довез меня до дома, где я остановилась, распрощался и пообещал держать меня в курсе. Я отправила очередную статью в «Зарубежный репортер», потом созвонилась с Клавдией Степановной, изнывавшей от любопытства, и поведала ей о событиях прошедшего дня.
Глава 14
Ужинала я с Павлом Прокофьевичем Кривороговым, хозяином дома, в котором остановилась. Подавала еду его верная домработница, пережившая всех жен.
Павел Прокофьевич выполнил мою просьбу и разузнал все что мог о Вячеславе Анатольевиче Суравейкине, ныне большую часть времени проводящем в Англии.
Господин Суравейкин имел незаконченное высшее инженерное образование и вылетел из вуза за драку. Как сказал мой информатор, Суравейкин вообще обладает взрывным характером, а уж когда напьется, становится непредсказуемым и неуправляемым. Для опьянения хватает нескольких рюмок. Ведро просто не потянет. В общем, не нефтяник. Он очень хорошо вписался в рэкет в девяностые годы и состоял в одной известной в Петербурге группировке. Правда, одним из первых стал легализовывать бизнес. Потом решил перебраться в Англию. Однако в России остается несколько предприятий, где он является держателем крупного пакета акций, с которых ему капает неплохой доход. Он продолжает покупать и продавать акции в России и в Англии. Человек очень обеспеченный, хотя олигархом его назвать нельзя. У него нет ни своего самолета, ни своей яхты. Правда, имеется несколько объектов недвижимости в Петербурге и области, особняк в предместьях Лондона и квартира на Кипре.
Но у него большие проблемы в семье. Жена попивает, и это уже видно по ее лицу, дочь – наркоманка. Суравейкин несколько раз помещал ее в клинику, но она снова срывалась. Отец хочет, чтобы дочь жила в Лондоне и была под надзором, но она уже несколько раз сбегала в Петербург, где у нее остались друзья. Ей в Лондоне жить не нравится. В настоящее время дочь опять находится в Петербурге, как и Суравейкин, который прилетел вслед за ней, вытащил из какого-то притона, и она в настоящее время проживает в загородном особняке под присмотром медиков и охраны. Жена безвылазно живет в Лондоне.
Сын вроде бы не замечен ни в пьянстве, ни в наркомании. Парень учится в Лондонском университете и уже участвует в бизнесе отца. Конечно, как и все современные молодые люди, он не прочь потусоваться, ходит на дискотеки, встречается с девушками. Постоянной подружки нет. Но в сравнении с сестрой, которая всегда была дикой, – просто ангел с крылышками. В настоящее время находится в Англии и в Россию приезжает крайне редко.
Поздно вечером я получила сведения о Суравейкине из Англии – то, что смог раздобыть шеф по своим каналам. У нас в стране он вел себя очень пристойно, никаким криминалом не занимался, по крайней мере открыто. Шеф подтвердил, что его основной доход – с акций. В Англии Суравейкин также имеет молодую русскую любовницу, которую вытащил с подмостков кабаре и поселил в небольшой уютной квартирке. Но это законом не запрещено. У английских правоохранительных органов к нему не было никаких претензий.
Шеф также сообщал, что Суравейкин знаком с Борисом Доброчинским (правда, в русской колонии в Англии вроде все друг друга знают, хотя бы опосредованно) и даже один раз набил ему морду. Причина неизвестна.
Стал бы Суравейкин красть Бориса Сигизмундовича с привлечением таких мощных сил? Навряд ли. Если бы он ему требовался, он бы его в Англии прихватил. Это было бы гораздо проще. Насколько мне было известно, Борис Сигизмундович не передвигался по Англии в бронированном «Мерседесе» с двумя джипами охраны. Он часто бывал на различных мероприятиях – как с участием одних русских, так и с участием представителей различных национальностей, общался с чеченцами, арабами. Да и зачем Суравейкину Борис Сигизмундович?
Хотя ему могла быть нужна коллекция.
Он точно про нее слышал. Причем мог слышать до того, как о ней стали трубить все СМИ, – от Вики Фостер, с которой водит дружбу.
Кстати, Вики прилетает послезавтра, о чем мне сообщил дядя Ричард. Правда, по словам дяди, летит она в Россию совсем не из-за коллекции, а из-за драгоценного мужа. Она заявила моему дяде, что ее вызвал продюсер, потому что Юрочка без жены оказался неуправляемым.
Бедный Юрочка!
А не позвонить ли мне ему? Вероятно, он и без меня знает о скором появлении супруги, но я должна его побольше расположить к себе, а для этого сообщить то, что мне известно.
Я позвонила и сказала про продюсера и супругу.
– Я очень хочу есть! – зарыдал в трубку Юрочка. – Бонни, вы можете привезти мне поесть?
Мне было просто лень выходить из дома в этот поздний час, да и устала я за день, поэтому спросила, не устроит ли Юрочку мой приезд завтра в компании с Клавдией Степановной.
– Ну хоть завтра… Ой, Бонни, а вы не могли бы свезти меня за город?
– Куда именно? – тут же спросила я, уверенная, что Павел Прокофьевич выделит мне одну из запасных машин. Доверенность оформит на Клавдию Степановну, как на гражданку России.
Он назвал место, которое мне ничего не говорило, я же спросила, что Юрочка собирается там делать.
– Меня просила приехать одна знакомая девушка…
– Из вашего прошлого? – усмехнулась я.
– Нет, настоящего. Мы с ней в Англии несколько раз встречались. Нет-нет, Бонни, это совсем не то, что вы подумали!
– А откуда вы знаете, что я подумала?
– Ну… Что можно было подумать с моей репутацией? Но эта девушка – мой друг. И сейчас ей плохо. Я должен ей помочь. Но мне, как вы знаете, одному не выйти из гостиницы.
– А если вы выйдете со мной, те типы, которых приставил к вам ваш продюсер, за нами не последуют?
– Так я вас хочу попросить принести мне что-нибудь для изменения внешности! На ваше усмотрение! И выходить ведь можно не через главный вход! Но я все равно предпочту с вами. Лучше даже, если в гостиницу войдете только вы, а Клавдия Степановна подождет на улице. Эти типы видели вас вместе. И все равно, Бонни, если даже с вами одной рядом будет кто-то непонятный, то есть я в загримированном виде, они могут догадаться, что это я! Бонни, придумайте что-нибудь! А я вам – эксклюзивный репортаж.
– О чем?
– О девушке и ее папе. И о попрании свободы личности в России. На Западе же очень любят такие темы.
– Попираются свободы девушки?
– Да. Папой. Ее надо спасать. Да, кстати, у вас есть машина? В смысле, здесь?
Я заявила, что машину найду, и в течение десяти минут решила этот вопрос и с Павлом Прокофьевичем, и с Клавдией Степановной. Правда, я город знаю не очень хорошо, а область не знаю вообще, но будем надеяться, что за руль сядет Юрочка, по крайней мере, после выезда из города.
Клавдию Степановну я озадачила проблемой изменения внешности Юрочки.
– Оденем его женщиной, – сказала она.
Глава 15
На следующий день мы отправились с ней в тот двор, где, по словам Юрочки, прошло его и
