невооруженным глазом. У финнов изъяли хорошие копии, здесь была кустарная.
– Где вы ее взяли?
– У себя дома.
– ?!
– Незваные гости подкинули, – хмыкнул Вячеслав Анатольевич, и его перекосило. – Которые были до вас.
– Зачем? – спросила я вслух, а про себя подумала, что мне в самое ближайшее время надо наведаться в гости к Даше, возможно, даже сегодня ночью. Думаю, Клавдия Степановна оторвется от олигарха- диссидента ради такого дела.
– Чтобы меня подставить, – пожал плечами Суравейкин. – Только я еще не знаю, каким образом.
– И много их у вас? – Я кивнула на крест, лежавший на столе.
– Наверное, вся коллекция. Не знаю точно.
– Вам подкинули всю коллекцию? То есть копии всей коллекции? – Моему удивлению не было предела.
Суравейкин кивнул.
– В Россию точно привезли настоящие старинные кресты? – обратилась ко мне Вики.
Я кивнула. Такое количество экспертов не могло ошибиться.
– Что ты посоветуешь, Бонни? – спросила Вики.
– Обратиться в правоохранительные органы.
– Нежелательно, – сказал Суравейкин. – И надеюсь, что и вы, Бонни, будете молчать. Это же не настоящая коллекция.
– А вы что думали делать?
Суравейкин хмыкнул.
– Вы хотите тоже ее кому-нибудь подкинуть? Или толкнуть как настоящую?
– Мисс Тейлор, Россия и русские явно дурно на вас влияют. Вы начинаете думать как мои соотечественники. Но да, именно это я и собираюсь сделать. Мы с Вики как раз спорили, кому ее лучше подбросить.
– И кто какие предложения высказал? Что-то вы уж больно бурно спорили, – заметила я.
Вики с Суравейкиным переглянулись.
– А ты бы кому предложила? – спросила у меня Вики.
– Сдать государству Российская Федерация. Возможно, это поможет русским правоохранительным органам найти настоящую коллекцию и найти того, кто ее украл.
Вики заявила, что, по ее мнению, настоящую коллекцию не найдут никогда. Возможно, через несколько лет отдельные экземпляры будут всплывать на аукционах.
– Насколько я поняла, она имеет гораздо большее значение как единое целое, – заметила я. – Как набор крестов из одной, вполне определенной крестовой русского князя Воротынского. И если золотые кресты имеют ценность как вещи из драгоценного металла и их можно дорого продать сами по себе, то простые деревянные с резьбой и близко с ними не стояли. Да и золотые в коллекции будут стоить дороже, чем по отдельности. Ведь оценивалась вся
– Государство однозначно исключается, – заявил Суравейкин. – Никогда не предлагайте такое ни одному русскому, Бонни. Кстати, а как вы поддерживаете связь с Борькой Доброчинским?
– Ему хотите подкинуть? – усмехнулась я.
– Почему бы и нет? Прекрасная кандидатура. По крайней мере, в России все поверят в то, что коллекцию украл Борька. И уже так считают.
Вики заявила, что если подбрасывать, то чиновнику, который от России отвечал за прием коллекции.
– Он мертв, – напомнила я. – Или ты не знала?
– Знала. Поэтому в его квартиру проще проникнуть.
– Вики! Ты ли это говоришь?! – Я была откровенно поражена.
Суравейкин держался за живот от хохота.
– Тем более его квартиру наверняка всю обыскали, – заявила я.
– Можно найти какое-нибудь местечко и сорганизовать звонок в правоохранительные органы.
Вячеслав Анатольевич объяснил мне, что Юрочка обычно переводит Вики содержание сценариев, которые ему присылают из России. Поскольку в России популярна криминальная мелодрама, Вики получила много полезных советов по избавлению от трупов, соперниц, уничтожению и подбрасыванию улик и прочим вещам, необходимым в период пребывания в России.
– Я вообще за то, чтобы продать копии Борьке Доброчинскому, – серьезным тоном заявил Суравейкин. – Бонни, вы можете ему их предложить?
– И сказать, что копии?
– Конечно. Он же это быстро определит. Пусть знает, что я – честный человек, – и Суравейкин опять захохотал.
– И если он их купит, вы его вывезете из России?
Суравейкин кивнул.
– Я могу спросить, как вы его собираетесь вывозить? Для себя лично.
– Морем. Багажом, – Суравейкину было очень весело. – Нашей таможне будет заплачено, а ваша, как я понимаю, не посчитает Доброчинского контрабандным грузом? Раз ему разрешен въезд в неограниченном количестве раз?
Глава 32
Вскоре я покинула Вики и Суравейкина. Наконец до меня дошло, что Вячеслав Анатольевич сильно пьян. То есть когда я пришла, он еще не успел опьянеть. Вероятно, алкоголь на него подействовал не сразу. А сегодня еще был стресс и потеря крови. И возбудился он чрезмерно из-за всех дел… От русского мужчины в таком состоянии нужно держаться подальше.
Я размышляла, позвонить мне Борису Сигизмундовичу с Клавдией Степановной или повременить до завтра? Решать должен Доброчинский. Я не могу за него говорить. Но зачем ему поддельная коллекция? Причем плохие подделки, фальшивость которых определяется на глаз?! Хотя, если судить по его репутации, он вполне может впарить эти подделки кому-то по гораздо большей цене, чем заплатит Суравейкину. На аукционе типа «Сотби» и «Кристи» они, конечно, не пройдут. Но в частном порядке кому-то из русских, многие из которых в последние годы увлеклись православной тематикой… Мне у одного русского, приятеля Павла Прокофьевича, довелось на стене в гостиной увидеть огромное деревянное распятие, в человеческий рост, причем оно совершенно не вписывалось в интерьер. И иконы на стены вешают, как картины. И на той же стене вполне может оказаться какая-нибудь тарелка. Смотрится дико, но хозяин, «русский православный человек», уверен, что все делает правильно. И еще каждый год все больше и больше людей в России празднуют и католическое, и православное Рождество. Может, все они – сторонники движения за объединение христианских конфессий? Хотя я сомневаюсь, что большинство из них вообще слышали про такое движение.
Пока я раздумывала, направляясь по ночному городу к особняку Павла Прокофьевича, у меня зазвонил мобильный. Я бросила взгляд на экран. Сигизмунд Сигизмундович! Что ж не спится болезному? Или поправился и предается ночным увеселениям?
– Бонни, ты где? – спросил Доброчинский.
Я сказала.
– Ко мне в больницу можешь приехать? Тебя у входа встретит один из моих мальчиков.
Я поехала. Мне было очень интересно.
Когда мы остались в палате одни, Сигизмунд Сигизмундович не стал тратить время на расшаркивания.
– Я знаю, где находятся копии коллекции, – объявил он.
– Я тоже, – сказала я.
Доброчинский открыл рот.
– Ты не могла их найти, – процедил он через пару минут.
– Я этого и не утверждаю. И видела я всего один крест. Новодел, кстати, определяется на глаз. Плохие
