день показывают по нашему каналу. Мы народ оповещаем и развлекаем. А это – наша основная работа.
– Правда? – хмыкнул Пашка. – Это вопрос спорный, – тут же добавил он. Но все-таки что больше всего интересует Ивана Захаровича? Оружие?
– Не думаю, – сказала я. – По-моему, антиквариат и в особенности старинные драгоценности.
– Дорогое вино, может быть, – заявила Татьяна. – Золотой прииск ему просто не помешает. Точно – не исчезающие девчонки или какие-то другие граждане. А ты сам, Паша, что думаешь?
– Я думаю, что он хочет подвинуть с Лазурного Берега Василия Степановича.
– ?!
– Почему – не знаю. Но думаю, что нашими руками. А Василий Степанович об этом, возможно, догадывается и желает избавиться от нас. Может, нам съехать в гостиницу?
Мы с Татьяной переглянулись и оставили решение этого вопроса до завтрашнего вечера и возвращения после поклонения мощам.
Глава 24
Утром мы втроем с необходимым оснащением и одеждой стояли перед воротами усадьбы Василия Степановича. Мы с Татьяной были в купальниках, шортах и майках, в сумке лежали длинные юбки и рубашки с длинным рукавом. Пашка был в летних легких брюках и футболке с коротким рукавом. На лоб он надвинул бейсболку с длинным козырьком. В любом случае он будет с другой стороны камеры. На талиях у нас с Татьяной, как и во время ночной вылазки, болтались непромокаемые поясные сумочки. У меня был диктофон, фотоаппарат, ксерокопия паспорта, деньги и, естественно, мобильный. Фонарики и прибор ночного видения мы на этот раз решили оставить. Татьяна повесила на шею большой полевой бинокль, выделенный Василием Степановичем. Я временно, как и Пашка, надела бейсболку, с собой прихватила платок. Татьяна была в косынке с козырьком.
Аленка приехала на такси, а когда из него вылезла, чтобы с нами поздороваться, мы чуть не сели на асфальт. На ней была пышная ярко-красная юбка, по-моему, на китовом усе или чем-то подобном – такая «технология» использовалась во времена французских королей. Сверху Аленка надела длинную белую прозрачную блузу с большим декольте и бантом сзади. Из-под юбки выглядывали кроссовки. В руке она держала вместительную сумку, похожую на хозяйственную, только из крокодиловой кожи. На голове была соломенная шляпа с большими полями, удерживаемая при помощи черной резинки, которая проходила под подбородком.
– Вы не забыли, что нам предстоит подниматься в гору? – спросила я, судорожно вспоминая, предупредила ли я Аленку об этом. Может, забыла? Хотя она в кроссовках…
– Больше ничего длинного моего размера не нашлось, – сообщила дама. – А с собой я ничего не взяла. Предпочитаю брюки.
Тут подкатила присланная за нами машина. Мы втроем загрузились на заднее сиденье, Аленка села назад в такси.
У пассажира, сидевшего спереди, лицо которого мне было совершенно не знакомо, на коленях стояла весьма внушительная спортивная сумка. Он-то во что переодеваться собирается? Пашка спросил об этом, я подозревала, что его интересовали возможные запасы пива (я разрешила взять только две бутылки).
Мужик сообщил, что у него в сумке ряса.
– Ты поп, что ли? – уточнил Пашка. – А борода где?
– Я буду католиком. А они бреются.
– А сейчас вы кто? – спросила я.
– Артист, – пожал плечами мужик. – Я в сериалах снимаюсь в эпизодических ролях, в массовке. Попа уже два раза играл и один раз монаха. И озвучивал много раз. Вы же слышите, какой у меня голос.
Он также пояснил, что его нашел один из помощников Важи Георгиевича и предложил съездить во Францию. Актер сразу же согласился. Почему бы не прокатиться на халяву, да еще и деньги за это получить? Роль он выучил быстро, у него вообще прекрасная память, он запоминает тексты на разных языках, которых не знает. На этот раз потребовалось заучить что-то на латыни.
– А что? – спросила я.
– Понятия не имею, – ответил наш спутник. – Мне помощник Важи Георгиевича вручил текст, я его выучил. Говорить буду по сигналу режиссера. То есть распорядителя в данном случае. У меня одно долгое выступление, а потом отдельные реплики.
– Шиза, – сказала Татьяна. Я незаметно сжала ей руку. Я так и не смогла пока понять, зачем все это затевается. Но хорошо хоть шоу не в церкви устраивается. Наверное, я бы отказалась участвовать, если бы все планировалось в храме.
Актер тем временем заявил мне, что я могу представлять его зрителям как эмигранта. Он на самом деле эмигрант в Петербург из Урюпинска. Но последнее можно не уточнять.
– Вы только на латыни собираетесь говорить? – спросила я.
– Нет. И на русском тоже. Надо же, чтобы люди понимали.
За этими разговорами мы подъехали к причалу, у которого стоял белый теплоход средних размеров. Он явно предназначался для увеселительных прогулок. Там имелась огромная открытая палуба с пластиковыми столиками и стульчиками у барной стойки. Много места оставлялось для танцев. Имелась небольшая палубная надстройка, «внутренность» которой осталась для меня тайной. На корме стояли лежаки для загорающих, имелось несколько лестниц для купальщиков. Нам сказали, что теплоход остановится и все смогут спрыгнуть в воду и освежиться. Внизу было оборудовано несколько кают для желающих уединиться и машинное отделение. На мачте реял российский флаг.
У сходней всех встречал Важа Георгиевич с Валькой-Магдалиной. Нашу компанию облобызали оба. Мы тут же отправились на прогулку по теплоходу, чтобы ориентироваться, так сказать, на местности. Пашка на всякий случай все зафиксировал на камеру – как все было, когда мы только появились на борту.
Проходя по коридору мимо кают, мы услышали громкие голоса, доносящиеся из одной из них. Один был до боли знаком. Конечно, было трудно надеяться на то, что нам удастся избежать еще одной встречи с супермегазвездой Артуром Небосклоновым, если мы все продолжаем пребывать во Франции.
Я постучала и, не дожидаясь приглашения, вошла в каюту. Голоса мгновенно смолкли.
В каюте находились Артур Небосклонов, его продюсер и какой-то незнакомый мне длинный и тощий волосатый мужик.
Не удосужившись поздороваться, продюсер сразу же обратился ко мне:
– Ну хоть вы скажите ему, Юлия Владиславовна, чтобы не миловался со стилистом там, где могут оказаться журналисты! Мы же раскручиваем образ супержеребца, а он тут с мужиком уединился!
– Где ваша логика? – высоким, более похожим на женский, голосом спросил стилист. – Они же журналисты.
– Это Юля с Пашей, – вставил Небосклонов. – Они все про меня знают и не будут снимать меня с тобой. Их трупы интересуют. При них можно делать все, что угодно.
– Лучше не надо, – попросила я.
– А вы можете мне посоветовать, что с ним делать?! – воздел руки к небу продюсер. – У вас иногда появляются очень интересные мысли.
– В каком смысле делать? – уточнила Татьяна.
– Не надо со мной ничего делать! – завизжал Артур.
– А сегодня намечаются трупы? – спросил стилист у меня.
– Не знаю. Надеюсь, что нет.
– Но вы же здесь, – невозмутимо заметил стилист. – Значит, такой вариант не исключен?
– Он никогда не исключен, – заметил Пашка и открыл бутылку пива, которую ему протянул продюсер, знающий Пашкины пристрастия. – Но вообще-то нас пригласили как друзей – участников шоу и единственных представителей нашего телеканала во Франции в настоящий момент. Не может же наш телеканал остаться в стороне от такого события?
Я же тем временем вспомнила рассказ знакомого бизнесмена, который жаловался мне на известную клинику. После того, как я стала появляться в телевизоре, а мои опусы в печати, мне звонит масса знакомых с просьбой по кому-то «пройтись» в программе или еженедельнике, в особенности если не удалось добиться результата никаким другим способом. Это не говоря про письма, которыми граждане засыпают наш холдинг
