ангелов и святых. И вообще традиция ставить кресты появилась не сразу. Ведь в древние времена крест у людей вызывал ужас – на нем распинали преступников. Священным он стал после мук и смерти Спасителя, но христиане все равно долго не ставили на могилах вообще никаких знаков и не воздвигали никаких надгробных памятников, пышных обрядов не проводилось.
Каменные кресты вообще не ставились очень долго, поэтому ученые, приезжавшие в те места, считали, что захоронения были сделаны уже после того, как вода отошла. Высказывалась версия о том, что в тех трех могилах похоронены люди, спасавшиеся от советской власти. Они вместе с родственниками или друзьями могли жить в каком-то временном жилище, которое не сохранилось, а после смерти троих членов группы остальные ушли в другие места. Выбить надписи возможности не было, может, люди даже опасались оставлять свидетельства. Вообще крест и надгробия очень грубые. Надгробия представляют из себя неровные плиты, скорее даже глыбы, крест мог оказаться, так сказать, природного происхождения, только подправленный человеческой рукой. Он не очень ровный, однозначно плохо обработанный…
– А ваших из части где хоронили? – спросил Андрей. – Домой отправляли?
– Так у нас, насколько мне известно, никто не умирал, – ответил Гена. – Ни разу никто не тонул, на охоте несчастных случаев тоже не было. А погибшего вертолетчика с солдатиком, конечно, домой отправили – за счет армии. Что с зэками – не знаю. А того парня, который к людям пытался выйти, сержант с вторым солдатиком где-то в пути похоронили. Не найти.
После этого Гена вернулся к рассказу о своем последнем посещении острова. Зэки выскочили неожиданно и открыли стрельбу. Вероятно, что-то из оружия в спешке не забрали. Возможно, их оружием обеспечили те, кто готовил побег. Вертолетчика и солдатика убили сразу же. Гена стал отстреливаться. В той схватке ему удалось победить, хотя он получил легкое ранение…
А потом выяснилось, что пули разбили рацию, при помощи которой он мог бы связаться с товарищами. Он ведь отстреливался из-за вертолета…
Пришлось ждать, когда теперь вспомнят про него, когда решат отправить новую «экспедицию», когда все со всеми согласуют…
Но первыми прибыли не армейские, а гуиновские, которые разыскивали своих сбежавших зэков. Искали, в частности, и на вертолете, заметили с воздуха вертолет, стоявший на земле, и полное отсутствие людей. Гена к тому времени уже не надеялся на спасение и готовился умирать.
Он сильно простудился – сам не знает, как, и лежал в полубредовом состоянии. Да и рана воспалилась. Вероятно, не смог ее должным образом обработать. Он не помнит, как его вывозили с острова, – тогда уже находился без сознания. Лечили его в медсанчасти на какой-то зоне, потом долго допрашивали представители самых разнообразных инстанций, потом тихо отправили в отставку, не дав дослужить до пенсии. Никакой компенсации не выплатили, сказали: радуйся, что под суд не пошел. Вертолет-то пришлось навсегда бросить на острове, люди погибли… Кого-то следовало назначить виноватым. Гена для этого подходил прекрасно.
– А в Питере как оказались? – спросил Андрей.
– Мать мне квартиру завещала. Она в свое время за вашего замуж вышла, вначале муж умер, потом она… Однокомнатная у меня на Ветеранов. Я ее Алевтине оставил, когда ушел.
– Вы решили жить в городе? В пятимиллионном городе после удаленной от всей цивилизации части? – уточнила я.
– Ну, вообще-то я по большей части в загородном доме жил, – усмехнулся Геннадий Константинович и рассказал, что за время службы на острове успел в Ленинградской области построить себе дом.
Строили солдатики вместе с самим Геной в период его отпуска.
– У нас начальник части в этом плане нормальный был, – с улыбкой сказал Гена. – Выделил мне ребят – и мы тут быстро управились. Жена моя готовила на всех, ребята как в отпуске побывали… Материалы я на свои деньги покупал – в части-то мы ни на что не тратились…
– А участок? – подозрительно посмотрел на бывшего прапорщика Андрей. – И на участок хватило?
Гена ответил не сразу.
– Мы не налоговая инспекция, – заметил Андрюша.
– Паш, камеру на минутку выключи, – сказала я.
Гена усмехнулся.
– Шкурки, – кратко пояснил он. – Мясо животных мы ели, а шкурки… Сами понимаете. У нас на них все что-то себе построили. Кроме солдатиков, конечно. Но им тоже неплохо жилось, – тут же добавил Гена.
Андрей предложил перейти к Гениной супруге, захватчице заложников Алевтине Ильиничне. С Геной и его службой все было понятно.
– Я думаю, что город на нее так повлиял, – вздохнул бывший прапорщик. – Она из деревенских, из Новгородской области. Там у нее до сих пор куча родственников живет. Я, когда уходил, предлагал ей туда вернуться. Она не захотела…
– Она работала? – спросила я.
Гена покачал головой.
– Так на что она жила после вашего ухода?
– Я деньги давал. Предлагал ей на рынок устроиться, в павильон какой-нибудь, даже пару раз места ей подыскивал. Не хотела. К сестре, как я уже говорил, тоже ехать не хотела.
– В религию не ударялась? В секту какую-нибудь не могла попасть? – спросил Андрюша.
Гена покачал головой.
– Так чем же она у вас занималась?! – не могла понять я.
– Дома сидела. Телевизор смотрела. У нас же в части даже телевизора не было, только радиоприемники. Мы когда в отпуск ездили, к телевизору прилипали и отлипнуть не могли. – Гена печально усмехнулся. – Вот она и дорвалась… Может, она и на работу не хотела устраиваться, чтобы от телевизора не отрываться?
– А насмотревшись всяких феминисток, решила бороться за права брошенных женщин, – хмыкнул коллега Андрея. – А насмотревшись на террористов, решила взять заложников.
Андрей спросил, почему, по мнению Геннадия Константиновича, его супругу понесло в печально известную нам всем баню. Гена только руками развел.
– Когда вы виделись с ней последний раз? Если не считать баню?
– Недели две назад. Я заезжал ее проведать, деньги привез.
– Вам не показалось, что она изменилась?
– Да нет вроде бы… Я, признаться, долго не задерживался. Она истерику устроила, а мне это неприятно было… В общем, я постарался побыстрее ноги сделать. Я понимаю, что виноват… Но ребенка очень хочется. И не хотел я до конца жизни с Алевтиной жить! Если бы остался на острове служить, так, конечно, жил бы, а так… У меня в жизни все изменилось. Все. Полностью. Ну и…
Гена замолчал и уставился в окно на серое питерское небо.
– Алевтина Ильинична с кем-то обращалась в нашем городе? – спросил Андрей. – Какие-то подруги появились? С соседями познакомилась? С бабушками у подъезда?
Гена задумался.
– Нет, пожалуй, подруг не появилось. С соседями мы общались. С одной семьей. Но их еще моя мама знала. Мы с мужиком выпивали. Но опять же это не подруга… Так, за солью забежать. А вообще лучше сами поговорите с ними.
