Я помнила, в конторе работали еще по крайней мере две женщины, и супруга нотариуса это подтвердила, но их личных телефонов у нее не было.
Контора располагалась на первом этаже жилого дома и была переделана из квартиры, переведенной в нежилой фонд. На окнах жалюзи, заглянуть внутрь не представлялось возможным. С улицы был пробит вход, перед которым мы и стояли. Но ведь должна быть и дверь с другой стороны! Ведь это бывшая квартира, жильцы-то входили с лестницы.
Я спросила у супруги нотариуса, что с той дверью. Не могли же ее замуровать? Оказалось, что ее ни разу не открывали (насколько было известно даме) после ремонта, только приделали какие-то дополнительные запоры.
– Контора сдавалась на сигнализацию? – спросил Пашка.
– Конечно.
– Телефон помните?
Дама покачала головой. Значит, придется звонить Андрюше, который уже явно дома. Вот приятель-то обрадуется.
Но я позвонила, сообщила, где нахожусь и почему.
– От меня ты что хочешь? Чтобы я тоже приехал и вместе с вами толкался перед входом? Мало ли где могут быть нотариус с секретаршей? Может, заверяют какие-то документы на выезде. Может, какой-нибудь Фисташков пригласил их в свой особняк. Не желает сам светиться в конторе. Я вообще не понимаю, почему ты брачный контракт там подписывала, а не…
– Где? – перебила я. – В особняке Фисташкова? В моей квартире? У Ивана Захаровича? По-моему, нотариальная контора была оптимальным местом.
– Ну в общем да, – вынужден был согласиться Андрюша. – В твоем случае. А у других? Ну подумай сама! И на звонки они ответить не могут. Важное дело, важный клиент. Ты же тоже не всегда отвечаешь.
– Ты можешь выяснить, поставлена контора на сигнализацию или нет? – попросила я Андрюшу и назвала точный адрес.
– Ладно, жди, – вздохнул приятель. – Ты же не отстанешь.
Контора на сигнализацию поставлена не была.
Жена нотариуса решила вскрывать дверь и заявила, что всю ответственность берет на себя. Теперь мы знали, на какой пульт охраны звонить, их там уже соответствующим образом подготовил Андрюша, вскоре приехали два представителя, имевшие запасной ключ, и контору открыли.
Самые худшие предположения (и мои, и супруги нотариуса) подтвердились. Сам нотариус, секретарша, две другие сотрудницы и какой-то незнакомый нам всем мужчина лет сорока пяти, представительного вида, сидевший в кабинете хозяина на стуле для клиентов, были мертвы. Никаких внешних повреждений при беглом осмотре мы не заметили.
Потом началась обычная суматоха. Приехала следственная бригада, супруга нотариуса, представители охранной фирмы и мы с Пашкой дали показания.
Неизвестный нам всем мертвый мужчина представительного вида оказался еще одним сотрудником юридического отдела компании «IT-Инвест».
– Там юристы-то вообще остались? – спросил дежурный следователь, приехавший на вызов. – Сколько их было?
Этого я не знала, но собиралась выяснить на следующий день. Уже погибли трое сотрудников этого юридического отдела и адвокат Фисташкова, который, насколько я помнила, в юридическом отделе компании не числился, а занимался личными делами олигарха. Или наиболее конфиденциальными.
Но на кого нацеливались убийцы в этот раз? На сотрудника юридического отдела или на нотариуса, или, так сказать, хотели убить двух зайцев одним выстрелом? Кстати, способ умерщвления представитель судмедэкспертизы сразу определить не смог, однако похвалил нас за то, что, обнаружив тела, мы с Пашкой и супругой нотариуса, а также представители охранной фирмы, тут же снова вышли на улицу, но оставили дверь открытой. Иначе внутрь заходить было бы опасно.
– У вас нет никаких неприятных ощущений? – спрашивал он нас всех.
У меня были – но совсем другого рода. Я отметила, что, войдя в помещение, не почувствовала никаких странных запахов. Сотрудники охранного агентства, Пашка и супруга нотариуса кивнули. Кондиционер в помещении не работал.
Оставалось ждать результатов судмедэкспертизы. Маловероятно, что все пятеро усопших ели или пили что-то одно. С какой стати? Тем более остатков трапезы или даже чаепития нигде не видно. Не могли все впятером даже пить чай. Кто-то в следственной бригаде вспомнил про давний случай в Москве, когда босса с секретаршей отравили редким ядом, оказавшимся в телефонной трубке. Но не могли пятеро пользоваться одной трубкой.
Судмедэксперт склонялся к версии ядовитого, быстродействующего газа.
– Но неужели они все не отреагировали бы, если бы кто-то ворвался с баллоном газа?! – воскликнула супруга, то есть теперь уже вдова нотариуса. – Ведь человек должен был бы надеть противогаз, чтобы не отравиться самому! А они все сидят в естественных позах. Они умерли, занимаясь своими обычными делами! Вы что, этого не видели?
Все собравшиеся глубоко задумались. Это в самом деле так. На лицах не было испуга, тем более ужаса, гримасы смерти. Люди словно заснули на месте, но это оказался вечный сон…
– А здесь нет никакого источника яда? – спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно и ко всем одновременно. – Может, он испаряется из какой-то емкости? Кто-то из сегодняшних посетителей перед самым уходом оставил, например, какой-то сувенир. Или цветок. Вон горшки стоят. Кстати, а с цветами-то все нормально.
– Они искусственные, – пояснила вдова нотариуса. – Я сама покупала. Смотрятся как живые.
Я подошла к горшкам и убедилась, что это в самом деле так. Поразительно! Члены следственной бригады и вдова нотариуса тем временем очень внимательно осматривали все предметы во всех помещениях конторы, которых, к счастью, было немного. Женщина, сегодня ставшая вдовой, заявила, что не видит ничего нового.
Я же вспомнила про дядю олигарха, тоже усопшего, но при жизни занимавшегося ядами и отравляющими веществами в одной известной организации. Надо подкинуть эту мысль Андрюше, а также попросить выяснить, что происходило в жизни Фисташкова пять лет назад. На что он потратил деньги, которые ему срочно потребовались?
Глава 23
На следующий день приятель позвонил мне сам и сказал, что получен ордер на обыск квартиры дяди олигарха, бывшего сотрудника КГБ и ФСБ.
– Олигарха известили?
Андрюша пояснил, что олигарх к квартире дяди не имеет никакого отношения, она отошла дядиной жене, несмотря на то, что она оттуда съехала еще при жизни мужа. Но они не были разведены, квартира изначально приватизировалась на двоих, а после смерти супруга вторая часть должна отойти супруге.
– Но ведь еще не прошло полгода! – воскликнула я. – Она вообще могла еще не появляться у нотариуса!
Появлялась, как выяснили ребята из Управления. Оказалось, дядей и тетей Фисташкова они занимались уже какое-то время – ведь для получения ордера нужно было представлять веские аргументы.
– Андрей, я чего-то не поняла, – сказала я. – Вы что, решили, что это тетя олигарха отравила народ в нотариальной конторе?! И газ в охранников пустила в его особняке? А потом потащила их топить?! С какой стати?!
Приятель признался, что они вообще не знают, что думать. Конечно, маловероятно, что женщина шестидесяти двух лет вдруг решила выйти на тропу войны и провела все эти акции. Это нереально. Но если у нее есть помощники…
Я помнила, что у дяди Фисташкова детей не было. Я спросила Андрея, были ли дети у тети – например, от первого брака. Ребятам из Управления удалось выяснить, что у Владимира Петровича с супругой первый ребенок родился мертвым, потом у женщины было два выкидыша, и детей она больше иметь не могла. Оба обожали Артема Фисташкова. Однако олигарх заявлял, что не простил тете уход от любимого дяди, да ведь тетя его кровной родственницей и не являлась.
