– Вы выяснили, где она сейчас живет?
– Нет. Мы выяснили, что пенсия ей переводится на счет в Сбербанке, но она ее уже давно не получала. Районному нотариусу, занимающемуся гражданами на букву С (у Владимира Петровича была фамилия Сидоров, как и у его супруги), она представила все необходимые документы – и удостоверяющие личность, и подтверждающие родство с Владимиром Петровичем (свидетельство о браке), и на квартиру. Но в права наследства она вступит только через полгода после смерти Владимира Петровича. Пока появлялась всего один раз. Ее даже толком не запомнили. Там же народу много проходит. Папку соответствующую подняли. Это говорит, что она приходила и приходила сама. С нашей бумажной волокитой ей, конечно, не один раз придется туда наведаться, и в следующий раз нам позвонят, но когда это будет? Она собрала документы, главное – подать их в течение полугода после смерти, теперь может не торопиться с оформлением.
Я вспомнила, как одна женщина с моей лестничной площадки после смерти мужа ходила в нотариальную контору семь раз – притом что не было никаких спорных вопросов! Просто там каждый раз говорили, что нужно донести еще один документ, потом еще и еще. Мы тогда все возмущались. Это нотариус таким образом показывает, что работает? Однако теперь подобная «деятельность» пришлась бы очень кстати.
Андрюша тем временем рассказывал, что супругу Владимира Петровича соседи не видели очень давно. Дом у них «сталинский», многие живут там с самого начала, теперь, конечно, часть людей умерла, но в квартирах продолжают жить дети и внуки. Все знали, где работал Владимир Петрович (соседи каким-то образом такие вещи почти всегда узнавали, а за Сидоровым по утрам еще и машина приезжала). К Конторе отношение нашего народа всегда было вполне определенным. Соседи с ним и супругой вежливо здоровались, но дружеских отношений не поддерживали. Да и Сидоровы к этому не стремились. У них были свои друзья.
Когда Сидоров вышел в отставку, а жена вышла на пенсию (соседи даже не знали, где она работала), они продолжали держаться особняком. Собаки у них не было, на лавочке никто из них не сидел. Потом племянник стал олигархом, что тоже не добавило соседской любви. Первой представительницей семьи, с которой стали общаться соседи, стала сиделка – дальняя родственница, с которой я сама уже успела поговорить. Но Антонина сама не знала, где сейчас проживает супруга (то есть теперь вдова) Владимира Петровича.
– А подруги у нее есть? Вы выяснили ее прошлое место работы?
Местом работы был закрытий НИИ химической направленности.
– Значит, все химики? – усмехнулась я.
– И это единственные химики в деле, – сказал Андрюша.
– Но не единственные химики в нашем городе и нашей стране. Андрей, я все равно думаю, что глупо подозревать эту пожилую женщину в участии в деле – каким угодно образом.
– Мы все тоже так считаем, – вздохнул приятель. – Но квартиру Владимира Петровича все равно проверить надо. Если кто-то копает под Фисташкова – а явно копает, и нам пока не ясно, с какой именно целью, – то он не мог не выяснить про дядю из КГБ, тетю из закрытого химического НИИ, папу, сбежавшего за рубеж и также имевшего непосредственное отношение к химии. Может, поэтому и были выбраны такие способы?
– Зачем? Дядя мертв. Тетя – пожилая женщина, и теперь, признаться, у меня есть сомнения в том, жива ли она.
Приятель вставил, что и у него тоже.
– Сам Фисташков? Бред, – продолжала я. – Кстати…
– Мысль осенила? – усмехнулся Андрюша.
– Вы не спрашивали, составлено ли у Фисташкова завещание?
– Как раз у тебя хотели спросить.
Я обещала задать олигарху этот вопрос при следующей встрече. И как раньше об этом не подумала?! Почему ребята из Управления не подумали? Детей у Фисташкова нет. Законных жен не было. Кому перейдет все добро? Я понимаю, что олигарх в ближайшее время умирать не собирается, но он должен был задумываться над этим вопросом. Не мог иначе! А если потенциальные наследники знают, что они – наследники, и не желают ждать?
Может, олигарх составил завещание в один из последних дней? В таком случае его заверял погибший вчера нотариус. А это означает, что убийца мог приходить в нотариальную контору как раз за завещанием.
Я поделилась этими мыслями с Андрюшей. Он ответил, что пока документы в нотариальной конторе представители органов разобрать не успели. Сейчас проверяют граждан, записанных на прием на вчерашний день. Список сохранился у секретарши в компьютере, и он же в распечатанном виде лежал на столе у нотариуса.
– То есть убийцы, скорее всего, в нем нет?
– Скорее всего, иначе, думаю, он бы его забрал. Вообще компьютеры никто не «чистил», нигде не рылся. Вроде бы все на месте. То есть, как мы решили, это было убийство с целью убийства, а не кражи или изъятия чего-либо. Но вот кого убивали? Нотариуса? Мужика из юридического отдела «IT-Инвест»? Или обоих?
– А что там делал этот дядька из юридического отдела?
– Да рутинное посещение. И компания, и сам Фисташков все время работали именно с этим нотариусом. Уже много лет. Как ты знаешь, юридический отдел за последние дни в «IT-Инвест» очень поредел. Поэтому поехал этот мужик. Обычно ездил или личный адвокат Фисташкова, или один из тех, кто задохнулся в особняке, или сам олигарх. В общем, они, конечно, действовали с нарушениями. Но нотариус знал подпись Фисташкова, а тому часто было просто некогда ехать в нотариальную контору, да и этот нотариус пользовался спросом. Но это другой вопрос. Мы с ребятами считаем, что убивали скорее нотариуса, потому что он слишком много знал и ему доверял Фисташков. А время выбрали то, на которое записался сотрудник юридического отдела «IT-Инвест». Тот тоже мог кое-что знать.
– А что произошло, по версии ваших? – не унималась я.
– Версии две. Или ядовитый газ, или рассыпанные кристаллы. Есть такие. Маленькие белые кристаллики, которые к твоему появлению в конторе уже испарились. То есть, конечно, «испарились» – не самое подходящее слово, но для описания процесса для таких дилетантов в этом деле, как мы с тобой, оно подходит лучше всего. По крайней мере, мне так объясняли. Предыдущий клиент мог рассыпать их на полу – и в кабинете нотариуса, и в приемной у секретарши.
– И не отравиться сам?
Андрюша продолжил объяснения. Как ему сказали, такие кристаллики должны были принести в маленькой запаянной ампулке. Человек отломил головку (например, держа руку в сумке или кармане), высыпал часть кристалликов в кабинете нотариуса, потом в приемной – и сразу же ушел. Или зашел в туалет, дверь в который находилась в комнате помощниц, сыпанул кристалликов им, потом снова заглянул в кабинет нотариуса, чтобы попрощаться, потом задержался у секретарши, прощаясь и с ней. Он не успел бы отравиться. Кристаллики не действуют мгновенно, в ту же секунду, хотя активизируются быстро после того, как их извлекут из герметично запаянной ампулы.
Другой вариант – в нотариальную контору ворвался человек в противогазе или хотя бы в респираторе и распылил яд. Но это менее вероятно. Вход в нотариальную контору с улицы. Дверь с лестницы заперта. А если кто-то увидит человека в противогазе или респираторе? Ведь действовали же днем! И кто бы ему открыл?
– А вы уже разговаривали с человеком, который был записан перед мужиком из юридического отдела «IT-Инвест»? – задала я естественный вопрос.
– Пока нет, – усмехнулся Андрюша. – Но надеемся поговорить сегодня после обыска квартиры Владимира Петровича. И просим поприсутствовать тебя с Пашкой. Естественно, вести запись.
– Кто это?!
– Бывшая коллега супруги Владимира Петровича. Они в том самом закрытом НИИ в одном отделе трудились. Дружили или нет – не знаю. Как раз выясним, с кем дамочка контачила. А может, еще что-то интересное узнаем. Ты как, поедешь?
– Ты еще спрашиваешь?!
