«Верно рекрутский наборщик?» — шепнула хозяйка, подслушав. Нет, то был не рекрутский наборщик, узнаете сами. Только что женится Вальтер и все промытарит на картах. Гдe же, скажите, у Мины был ум? Из любви согласилась Мина за Вальтера выйти; да! из любви… но к нему ли?.. Нет, друзья, не к нему: к отцу, к матери — им в угожденье. Слушайте ж: за день до свадьбы Мина с печалью заснула; Вот ей страшный, пророческий сон к полуночи приснился: Видит, будто куда-то одна идет по дороге; Черный монах на дороге стоит и читает молитву. «Честный отец, подари мне святой образок; я невеста. Вынь мне: что вынешь, тому и со мной неминуемо сбыться». Долго, долго качал головою чернец; из мошонки Горсть образочков достал он. «Сама выбирай», — говорит ей. Вот она вынула… что ж ей, подумайте, вынулось? Карта. «Туз бубновый, не так ли? Плохо: ведь красный карбункул Значит он… доля недобрая». — «Правда», — Мина сказала. «Мой совет, — говорит ей чернец, — попытаться в другой раз. Что? Семерка крестовая?» — «Правда», — сказала, вздохнувши, Мина. «Господь защити и помилуй тебя! Вынь, дружочек, В третий раз; может быть, лучше удастся. Что там? Червонный Туз?.. Кровавое сердце». — «Ах, правда!» — Мина сказала, Карту из рук уронивши. «Послушай, отведай еще раз. Что? Не туз ли виновый?» — «Смотри, я не знаю». — «Он, точно! Ах! невеста, черный заступ, заступ могильный; Горе, горе! молися, дружок: он тебя закопает». Вот что, друзья, накануне свадьбы приснилося Мине. Что ж, помогло предвещанье? Все Мина за Вальтера вышла. Мина подумала, Мина сказала: «Как богу угодно! Семь крестов да кровавое сердце; а после… что ж после? Воля господня! пусть черный мой заступ меня закопает». Дети, сначала было ей сносно: хоть Вальтер и часто Пил, и играл, и святыней ругался, и бедную мучил; Но случалось, что, тронутый горем ее и слезами, Он утихал — и вот что однажды сказал он ей: «Слушай; Я от игры откажусь и карты проклятые брошу; Душу возьми сатана, как скоро хоть пальцем их трону. Но отстать от вина — и во сне не проси; не отстану. Плачь и крушися, как хочешь; хоть с горя умри; не поможешь». Ах! друзья, не сдержал одного, да сдержал он другое. Вот пришел он в трактир; а Зеленый уж там, и тасует Карты, сидя́ за столом сам-третей, и Вальтера кличет: «Вальтер, со мной пополам; садись, сыграем игорку». — «Я не играю», — Вальтер сказал и пива напенил Полную кружку. «Вздор! — возразил, сдавая, Зеленый. — Мы играем не в деньги, а даром; садись, не упрямься». «Что же? (думает сам в себе Вальтер) если не в деньги, То и игра не в игру…» — и садится рядом с Зеленым. Вот белокуренький мальчик к окну подошел и стучится. «Вальтер (кличет он), Вальтер, послушай, выдь на словечко». Вальтер ни с места. «После приди, — говорит он. — Что козырь?» Взятку берет он за взяткой. «Ты счастлив, — заметил Зеленый. — Дай сыграем на крейцер; безделка!» Задумался Вальтер. «В деньги иль даром… игра все игра. Согласен», — сказал он. «Вальтер (кличет мальчик опять и пуще стучится), Выдь на минуту; словечко, не боле». — «Отстань же, не выду; Козырь!.. туз бубновый!.. семерка крестовая!.. козырь!» Крейцер да крейцер, а там, поглядишь, вынимай и дублоны. Кончив игру, Зеленый сказал: «Со мною нет денег. Хочешь ли? Вот тебе перстень; возьми: он сто́ит дороже; Камень редкий, карбункул; в нем же есть тайная сила». В третий раз кличут в окошко: «Выдь, Вальтер, пока еще время». — «Пусть кричит, — Зеленый сказал, — покричит и отстанет. Что ж, возьмешь ли мой перстень? Бери, в убытке не будешь. Знай: как скоро нет денег, ты перстень на палец да смело Руку в карман — и вынется звонкий серебряный талер. Но берегися… раз на́ день, не боле; и в будни, не в праздник; Слышишь ли, слышишь ли, Вальтер? Я сам не советую в праздник. Если ж нужда случится во мне; ты крикни лишь: Бука! (Букой слыву я в народе) — откликнусь тотча́с. До свиданья». Что-то делает Мина?.. Одна, запершися в каморке, Мина сидит над разодранной библией в тяжкой печали. Муж пришел, и война поднялась. «Ненасытная плакса, Долго ль молитвы тебе бормотать? Когда ты уймешься? Вот, горемыка, смотри, что я выиграл: перстень, карбункул». Мина, взглянув, обомлела: карбункул! Творец милосердый, Доля недобрая!.. сердце в ней сжалось, и замертво пала… Бедная Мина, зачем ты, зачем ты в себя приходила? Сколько б кручины жестокой тебя миновало на свете. Вот чем дале, тем хуже; день ли в деревне торговый, Ярманка ль в праздник у церкви — Вальтер наш там. Кто заглянет В полночь в трактир, иль в полдень, иль в три часа пополудни — Вальтер сидит за столом и тасует крапленые карты. Брошены дети; что было, то сплыло; поле за полем Проданы все с молотка, и жена пропадает от горя. Дома же только и дела, что крик, да упреки, да слезы; Нынче драка, а завтра к пасто́ру, а там для ответа В суд, а там и в тюрьму на хлеб с водой попоститься. Плох он пойдет, а воротится хуже. Бука не дремлет; Бука в уши свистит и желчи в кровь подливает. Так проходят семь лет. Ну, послушайте ж: Вальтера Бука Вывел опять из тюрьмы. «Не зайти ль по дороге, — сказал он, —
