случалось принимать участие в скандальной избирательной компании политика с криминальным прошлым, и я никогда не стыдилась этой работы. Я сто восемнадцать раз стояла за камерами во время прямого телеэфира, делала официальные заявления от имени известного предпринимателя, и ни один мускул не дрогнул на моем лице. Я собственноручно накладывала резиновые жгуты ведущему популярной передачи после неудачной попытки перерезать вены, и меня не тошнило при виде крови. Я громче всех смеялась над Маркизой Ангелов, и за все десять лет учебы в школе никто не видел моих слез.
Меня сполна наделили способностью мыслить разумно, но, глядя на мистика, я понимала, что здравый смысл не имеет ничего общего с происходящим. Он стоял на возвышении перед нами – такой беззащитный и такой неуязвимый. Он был точно такой же человек, как все остальные, и он был совершенно другой. И если бы тот, кто все это придумал, оставил мне хоть малейшую возможность поддаваться порывам, я бы бегом бросилась к мистику через весь зал, чтобы скрыть его от десятков глаз, которые изучали его.
К счастью, я не сделала ничего подобного, потому что через несколько секунд все вокруг пришло в движение, и мне стало ясно, почему семинары Алексея Козакова, знаменитого мистика и автора теории об устройстве этого мира, были главной головной болью работников издательства: люди вокруг меня тоже начали раздеваться.
В те минуты я впервые за много лет поблагодарила того, кто все это придумал, за то, что окружающие, как обычно, смотрели сквозь меня. И никому не было дела до одетой уродины, которая неподвижно сидела в углу и не решилась даже достать из сумки блокнот, чтобы записать в нем «Семинары. Правила для подписи».
Солнце за окном клонилось к закату, а полностью раздетые и наполовину раздетые люди вокруг меня неподвижно сидели, взявшись за руки и посылая друг другу вибрации своих тел и душ. Все они по- прежнему смотрели сквозь меня, и даже горящие глаза самого мистика ни разу не задержались на моей скромной фигуре. Я не была рождена привлекать, и даже вибрации, которые излучает мое тело, не производят ни малейшего впечатления на окружающих.
Я молча смотрела, как люди вокруг меня разбиваются на пары и прижимают друг друга к груди. Как они с закрытыми глазами медленно бродят по залу, сталкиваясь и вновь расходясь в разные стороны. Как они встряхивают руками под ритмичный стук африканских барабанов и замирают с блаженными улыбками на лицах.
Каким бы ни был смысл всех этих поступков, он не мог скрыть от меня главного, а именно: Катя номер один снова оказалась права. Я приехала в этот маленький городок не для того, чтобы разделить мистический транс Алексея Козакова, и меня не зря наделили способностью мыслить здраво. С тем, что здесь происходило, нужно было что-то делать, причем как можно скорее, потому что закрыть второе уголовное дело, возбужденное против мистика, будет значительно дороже.
Между тем стук африканских барабанов постепенно перешел в соловьиные трели и звук льющейся воды, а затем запись закончилась. Мистик открыл глаза.
Он не спеша оделся и завязал свои идеально начищенные ботинки, после чего поднялся и окинул взглядом зал.
– Очень рад, что вы провели это время со мной, – приветливо произнес он. – Ужин, как обычно, в восемь. Отбой, как обычно, в одиннадцать. Жду вас всех здесь же, завтра в десять. Форма одежды – удобная.
После этого он, не прощаясь, скрылся за дверью, а все вокруг меня снова пришло в движение, потому что участники семинара начали одеваться, тщетно пытаясь разобраться в куче одежды, которая была отброшена за ненадобностью несколько часов назад.
А поскольку моя одежда по-прежнему была на мне, я вышла из зала, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на чью-нибудь руку. В коридоре было сумрачно и пусто. Мистик успел исчезнуть, и я понятия не имела, где именно находится та комната, в которую Борис должен был отнести мои вещи.
Из комнаты напротив раздавались голоса. Я открыла дверь.
Это была уютная небольшая столовая с розовыми стенами и белыми занавесками, в которой пахло чем-то печеным и сладким. За одним из столиков в компании двух молоденьких девушек сидел Борис. Девчонки весело щебетали, а порядочный гад развалился на стуле между ними, предоставив им развлекать себя разговорами.
– Добрый вечер, Борис, – как можно спокойнее проговорила я. – Не хочу вас отрывать, но мне нужно знать, куда вы отнесли мои вещи.
– Анжелика! Это вы! – усмехнулся порядочный гад, а жизнь, как и положено, остановилась на несколько секунд, когда его собеседницы уставились на меня во все глаза. Они смотрели на меня с ужасом, который вполне объясним в их возрасте. В восемнадцать уродство кажется катастрофой, в двадцать пять – наказанием небес. Но после тридцати понимаешь, что отсутствие красоты – не больше чем досадное недоразумение, которое всего лишь делает жизнь такой, какой она и должна быть.
– Так где же мои вещи?
– Ах, вещи! Они остались в багажнике, дорогая Анжелика. У меня не было времени ими заниматься. Так что, если вам не лень, прогуляйтесь к машине!
Не дожидаясь моего согласния, Борис швырнул мне ключи. Готова поспорить: он нарочно бросил их так, чтобы я не поймала, но не тут-то было. У меня непривлекательное тощее тело, но меня наградили отличной координацией движений. Я сделала всего один шаг влево, быстро подняла руку вверх и крепко сжала ключи.
– Спасибо, – без всякого выражения произнесла я и вышла.
– Ваша комната на втором этаже! – донеслось мне вслед. – Номер двести два!
Машина Бориса – старенький темно-серый «опель» – стояла на небольшой парковке прямо у крыльца. Я открыла багажник и достала мою дорожную сумку, после чего без труда поднялась по лестнице на второй этаж. Я не была рождена привлекать, и мне нет смысла усложнять мою жизнь лишним багажом, который вряд ли сможет что-либо изменить. В моей сумке лежал запасной комплект одежды, третья часть «Врат Мира», зубная щетка, крем для лица, зарядное устройство для телефона и еще пара мелочей.
Комната номер двести два была рассчитана на двоих, но у окна поставили узкую раскладушку, чтобы поселить здесь же третьего. На двух кроватях уже лежали чьи-то вещи, а раскладушка, по всей видимости, ждала меня. Я была почти уверена, что порядочный гад специально устроил эту историю с дополнительным спальным местом, чтобы мне досадить. Но если бы ему пришлось хоть раз ночевать в армейском полевом лагере, чтобы утром принять участие в переговорах о возвращении заложников, Борис наверняка придумал бы для меня что-нибудь более изощренное.
Я поставила сумку рядом с раскладушкой и вышла на улицу. Есть мне не хотелось, но погулять вдоль реки было бы совсем неплохо. А после я с удовольствием лягу спать. К слову, я сплю очень крепко, и если вдруг порядочный гад захочет раньше утра получить обратно ключи от своей машины, ему придется изрядно постараться.
Я проснулась оттого, что дверь открылась и кто-то с негромким смехом вошел в комнату.
Уже стемнело, и круглая луна висела на небе, заливая призрачным светом пейзаж за окном. На мгновение включился свет и тут же погас.
– Тихо, – шепнул женский голос, – здесь уже кто-то спит.
– Ага, – отозвался второй голос – очень мягкий и ласковый.
Я не сделала ни одного движения, и очень скоро обе моих соседки улеглись.
Когда сон уже укрывал меня своим мягким коконом, одна из девушек снова заговорила.
– Ты не знаешь, с кем он? Говорят, он привез кого-то из Москвы…
– Понятия не имею, – тут же отозвалась вторая. – И тебе не советую забивать этим голову. А из Москвы он привез секретаршу.
– Почему тогда никто ее не видел?
– Ее видели девчонки из столовой. Говорят, она страшная как черт. Другая с ним просто не сможет работать.
– Но у него наверняка кто-то есть! Такой мужчина не может быть один…
– Может – не может… Какая тебе разница?
– Это же чудо – быть с ним рядом…
