«Странник, гораздо б приличнее было для дочери нашей, Если б она пригласила тебя за собою немедля Следовать в дом наш: к ней первой ты с просьбой своей обратился». Так он сказал, и ему возразил Одиссей хитроумный: «Царь благородный, не делай упреков разумной царевне; Следовать мне за собою она предложила немедля; Я ж отказался — мне было бы стыдно; при том же подумал Я, что, меня с ней увидя, на нас ты разгневаться мог бы: Скоро всегда раздражаемся мы, земнородные люди». Царь Алкиной, возражая, ответствовал так Одиссею: «Странник, в груди у меня к безрассудному гневу такому Сердце несклонно; приличие ж должно во всем наблюдать нам. Если б — о Дий Громовержец! о Феб Аполлон! о Афина! — Если б нашелся подобный тебе, в помышленьях со мною Сходный, супруг Навсикае, возлюбленный зять мне, и если б Здесь поселился он… Дом и богатства бы дал я, когда бы Волей ты с нами остался; насильно же здесь иноземца Мы не задержим, то было бы Зевсу-отцу неугодно. Твой же отъезд я устрою, чтоб было тебе то известно, Завтра: ты, сладкому отдыху мирно предавшися, будешь Сонный в спокойном безветрии плыть и достигнешь В землю отцов иль в иную какую желанную землю, Сколь бы она ни лежала далеко, хотя бы в Евбею, Дале которой уж нет ничего, по сказанью отважных Наших пловцов, с златовласым туда Радамантом ходивших, — Тития, сына Земли, посетил он, и, сколь ни далек был Путь по глубокому морю, его без труда совершили В сутки они, до Евбеи доплыв и назад возвратившись. Сам ты узнаешь, как быстры у нас корабли, как отважно Веслами море браздят мореходцы мои молодые». Так он сказал; пролилося веселие в грудь Одиссея; Голос возвысивши свой, произнес он такую молитву: «Дий, наш отец, да исполнится все, что теперь обещал мне Царь Алкиной, и да будет всегда на земле плодоносной Слава ему! А меня проводи безопасно в отчизну». Так говорили о многом они, собеседуя сладко. Тою порой повелела царица Арета рабыням В сенях поставить кровать, на нее положить пурпуровый Мягкий тюфяк и богатый ковер разостлать; на ковер же Теплым покровом для тела косматую мантию бросить. Факелы взявши, пошли из столовой рабыни; когда же Было совсем приготовлено мягко-упругое ложе, Близко они подошед к Одиссею, ему доложили: «Странник, иди почивать; для тебя приготовлено ложе». Радостно было усталому гостю призванье к покою; Сладко-целительный сон наконец он вкусил безмятежно, В звонко-пространных сенях на кровать прорезную возлегши. Скоро и царь Алкиной, с ним простяся, во внутренней спальне Лег на постель и заснул близ супруги своей благонравной. Песнь осьмая
Тридцать третий день
Алкиной, предложив собравшимся на площади гражданам устроить отправление Одиссея в его отечество, приглашает вельмож и людей корабельных к себе на обед. Пение Демодока во время пира. Потом игры: бег, бросание диска, борьба, кулачный бой. Одиссей, оскорбленный Евриалом, бросает камень и всех изумляет своею силою. Пляска, во время которой Демодок поет об Арее и Афродите. Все возвращаются во дворец. Одиссей одарен изобильно. За вечернею трапезою Демодок поет о коне деревянном и подвигах вождей ахейских. Песнь его извлекает слезы из очей Одиссея; царь Алкиной вопрошает плачущего о причине его скорби и просит, чтобы он рассказал свои приключения.
Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос — Мирный покинула сон Алкиноева сила святая; Встал и божественный муж Одиссей, городов сокрушитель. Царь Алкиной многовластный повел знаменитого гостя На площадь, где невдали кораблей феакийцы сбирались. Сели, пришедши, на гладко обтесанных камнях друг с другом Рядом они. Той порою Паллада Афина по улицам града, В образ облекшись глашатая царского, быстро ходила; Сердцем заботясь о скором возврате домой Одиссея, К каждому встречному ласково речь обращала богиня: «Вы, феакийские люди, вожди и владыки, скорее На площадь все соберитесь, дабы иноземца, который В дом Алкиноя премудрого прибыл вчера, там увидеть: Бурей к нам брошенный, богу он образом светлым подобен». Так говоря, возбудила она любопытное рвенье В каждом, и скоро наполнилась площадь народом; и сели Все по местам. С удивленьем великим они обращали Взор на Лаэртова сына: ему красотой несказанной Плечи одела Паллада, главу и лицо озарила, Стан возвеличила, сделала тело полнее, дабы он Мог приобресть от людей феакийских приязнь и вселил в них Трепет почтительный мужеской силой на играх, в которых Им испытать надлежало его, отличась пред народом. Все собралися они, и собрание сделалось полным. Тут, обратяся к ним, царь Алкиной произнес: «Приглашаю Выслушать слово мое вас, людей феакийских, дабы я Высказать мог вам все то, что велит мне рассудок и сердце. Гость иноземный — его я не знаю; бездомно скитаясь, Он от восточных народов сюда иль от западных прибыл — Молит о том, чтоб ему помогли мы достигнуть отчизны. Мы, сохраняя обычай, молящему гостю поможем; Ибо еще ни один чужеземец, мой дом посетивший, Долго здесь, плача, не ждал, чтоб его я услышал молитву.
