– Фрэнсис, прошу вас в последний раз: возьмите себя в руки… Одному Богу известно, почему ваши подозрения остановились на мне! И в то же время вы не обращаете внимания на настоящих врагов…
– Благодарю вас за подсказку, но лучше позаботьтесь о собственной безопасности!
– Вы меня глубоко разочаровали, Фрэнсис.
– Это было бы слишком мягко сказано по отношению к вам и вашим поступкам!
– Хорошо! Ладно! Тем хуже… я вас предупредил…
Берт Лимсей вышел из кабинета с видом скорей огорченного, чем разгневанного человека, и когда Фрэнсис остался один, он обнаружил, что вовсе даже не гордится собой. Он никак не мог разобраться в причинах этого неприятного ощущения.
Когда после обеда они встретились, Морин поняла, что ее возлюбленный чувствует себя не в своей тарелке. Он рассказал ей о встрече с Джонни и о разговоре с Бертом. Словно для того, чтобы убедить самого себя, он вновь повторил все признаки виновности Берта, но для девушки они и на сей раз прозвучали неубедительно.
– Послушайте, Фрэнсис… Я не могу доказать невиновность Лимсея, но я в ней не уверена.
– Потому что он красивый парень?
– Не будьте так глупы, дорогой! Мне безразличен Лимсей, но я ненавижу несправедливость.
– А разве желание покарать убийцу несправедливо?
– Несправедливо оскорблять невинного глупыми подозрениями!
– Глупыми?
– Именно так,– глупыми! Уверена, что Берт – ваш друг. И вы не имеете права так обращаться с ним!
– Не имею права?
– Действуя таким образом, вы показываете насколько вы неблагодарны и… и глупы!
– Благодарю вас! Быть может вы считаете, что взбалмошная ирландка может судить о мыслях и поступках рационального англичанина?
– Возможно, я взбалмошная, мистер Бессетт, но я ненавижу злобу!
– А я ненавижу выслушивать советы от людей, которые не способны их давать!
– В гаком случае, мне кажется, что нам лучше всего расстаться и как можно скорей,– верно?
– Я гоже так считаю, мисс О'Миллой.
Она повернулась к нему спиной и быстро зашагала прочь. Фрэнсис, которого одолевало самое скверное настроение, поначалу холодно смотрел ей вслед, но затем в нем словно что-то сломалось и, помимо своей воли, он крикнул ей вдогонку:
– Морин!…
Она остановилась, обернулась, и он побежал к ней. Фрэнсис успел увидеть, как она улыбнулась сквозь слезы и, не думая о том, что они стоят на улице, он ее обнял и поцеловал.
– Как вы думаете, где вы находитесь?
Они отпрянули друг от друга и увидели перед собой полицейского, который поначалу напомнил им небоскреб.
– А что, если я привлеку вас к ответу за нарушение правил в общественном месте?
Фрэнсис попытался начать переговоры:
– Сейчас я вам все объясню, сэр…
– По-моему, то, что я видел, не нуждается в объяснениях, молодой человек!
Как раз в этот момент представитель закона заметил полоски лейкопластыря, украшавшие лицо Морин и ее возлюбленного.
– Вы попали в аварию?
– Правильней сказать, мы едва в нее не попали… Я едва ее не потерял… Вы понимаете?…
– Да, конечно, было бы очень жаль!…
Ирландка разыграла из себя маленькую девочку.
– Благодарю вас, сэр…
– На этот раз, ладно,– прощаю… но постарайтесь больше не целоваться прямо на улице, хорошо?
Фрэнсис клятвенно пообещал этого не делать. Полисмен важно подкрутил усы.
– К сожалению, сегодняшней молодежи явно недостает манер предыдущих поколений…
В этот же день, около шестнадцати часов, телефонистка фирмы сообщила Фрэнсису, что с ним желает говорить некая мисс О'Миллой. Бессетт с такой горячностью приказал соединить, что телефонистка решила, что мисс О'Миллой была, по крайней мере, дражайшей тетушкой мистера Бессетта. С един- ственной целью удостовериться в этом, она подслушала их разговор и с первых же фраз поняла, что никогда еще племянник и тетка не пользовались в разговоре между собой столь нежным словарным запасом. Должно быть эта мисс О'Миллой была любовницей мистера Бессетта, к тому же очень нежной. Телефонистка не отключила свои наушники потому, что это было даже намного красивей, чем в книгах.
На том конце провода Фрэнсис был далеко не в восхищении от слов Морин. Она просила не заходить за ней вечером, поскольку собралась с Шоном в кино и решила, что лучше не раздражать старшего брата, в лице которого она надеялась обрести союзника. Фрэнсис ворчал, стонал, заставлял Морин клясться, что она любит только его одного (в этом месте телефонистка утерла глаза, поскольку любовь других всегда вызывала у нее слезы), что она никогда не любила никого другого, кроме него, что даже в кино она будет думать о своем будущем супруге. Он же, в свою очередь, отчитавшись перед Морин, собирался сразу же после ужина вернуться к себе, чтобы думать только о своей любимой. В этот момент мисс Торнбалл, телефонистка, не смогла сдержать рыданий, которые и услышал Фрэнсис. Зная о хроническом любопытстве телефонистки, он вежливо спросил:
– Вы случайно не подслушиваете наш разговор, мисс Торнбалл?
Застигнутая врасплох, она ответила как можно более уверенным тоном:
– О нет, мистер Бессетт, я бы никогда себе этого не позволила!
Фрэнсис не знал, что ему делать, поскольку он дал обещание Морин не заходить за ней, и одновременно ему хотелось где-то прогуляться. Остановившись на тротуаре Лорд Стрит, он рассматривал женщин, спешащих к своим мужьям или друзьям, которых Бессетт наделял своими собственными чертами. И во всех этих женщинах он видел свою Морин: любовь всегда укрепляет воображение. Мягкая погода звала на прогулку. Фрэнсис стал бесцельно бродить по Пэредиз Стрит. Оказавшись на Парк Лейн, он пошел дальше, и вскоре избранный им маршрут привел его к 'Гербу Дублина'. Ему показалось ненормальным, что будучи столь близко от Морин, он вернется домой, не повидав ее. В романтическом порыве он решил спрятаться, чтобы увидеть ее, когда они с Шоном будут выходить, и лишь после этого отправиться к себе. Ему казалось, что после этого он будет лучше спать. В возрасте Бессетта еще бывают такие странные мысли…
Ждал он довольно долго, но наконец сердце его учащенно забилось. Морин стояла на тротуаре и, видимо, ждала кого-то, кто запаздывал. Фрэнсис обрадовался, что случай привел его сюда, и он сможет спасти любимую в случае, если этот невежда Шон не прийдет… Думая так, Фрэнсис совсем расчувствовался, решив, что играет роль ангела-хранителя, роль в каком-то смысле неблагодарную, но… В этот момент Морин помахала рукой какому-то человеку, переходившему через улицу, и, когда он приблизился к ней, она пошла, не оборачиваясь, рядом с ним. Вдруг Бессетт понял, что это не Шон. Фигура незнакомца также не походила на фигуры Руэда и Лаэма. Скорей из любопытства, чем из-за беспокойства, он пошел за ними и увидел, как они сели в машину, которая сразу же тронулась с места. Машина Берта
