Ход заканчивался не в подвале, а во внутренней стене древней башни, в полудюжине локтей над поблескивающими, отражающими огонь светильников темными плитами. Только мгновение через щель в рассохшейся двери Дан удивленно приглядывался к почти зеркальной поверхности, потом понял. Пол был мокрым. Фарг оторвался от соседней щели, дрожащей рукой вытер пот со лба, глубоко выдохнул и отошел в сумрак. Его сменил Матес, подошел высокий воин-ари с тяжелым луком, окинул взглядом стены тоннеля, который расширялся у двери до пяти локтей. Дан вновь прильнул к щели.
Стены округлого зала, который занимал все пространство башни, были прорезаны узкими окнами, за которыми стояла непроглядная ночь. Все убранство древнего здания составляли несколько тяжелых деревянных лавок и огромный стол. На лавках спали трое стражников в истрепанных платьях с такими же бирками, как и убитые в тоннеле, за столом сидели еще двое и один серый. Они брали куски мяса с широкого блюда и молча отправляли в рот. А рядом… Рядом с ними на столе лежала растерзанная женщина. Ее живот был распорот, и вырванные внутренности свешивались к полу. Кровь стекала с досок и капала вниз, заставляя зеркало пола вздрагивать. Ноги, руки, запрокинутые головы – еще несколько трупов лежали вдоль стены.
Дан почувствовал резкую боль в висках, закрыл глаза, стиснул зубы, чтобы сдержать звериное рычание, которое забурлило где-то между ключиц, медленно потянул с плеча лук. Ари с тяжелым самострелом коснулся его плеча, потом успокаивающе провел пальцами по щеке, вопросительно посмотрел на натянутую тетиву. «Правый», – жестом показал мальчишка, взглянул на вставших у него за спиной лучников и опустился на колени. Двое ари присели рядом, трое нависли сверху. Над плечом мальчишки показалась длинная рука Негоса, блеснула алебарда, уперлась в дверь и со скрипом распахнула ее. Один из едоков поднял голову, но сказать ничего не успел. Стрела Дана пронзила ему глотку вместе с куском, который он не успел проглотить. Одновременно с фырканьем остальных луков и щелчком самострела, не прервав ночной тишины, свои цели нашли и остальные стрелы. Только странный короткий болт с темным шаром на конце, ударив одного из стражников в затылок, закрутился на страшном полу.
Если Негос или Матес и готовились сказать какие-то слова перед заполнившими башню старого каменщика воинами, то явно передумали их произносить. Слов не требовалось. Спустившись по узкой лестнице, воины с побледневшими лицами застыли в ожидании. Омхан и Гринш накрыли тело женщины куском ткани и уложили ее к стене, поправив тела остальных жертв. Их оказалось полдюжины. Омхан назвал имена всех. Так же как и имена стражников. Их свалили в другом углу. Фарг принялся стягивать доспехи с серого. Негос посадил на лавку оглушенного, встряхнул его, но сознание вернулось к негодяю только тогда, когда его висков коснулся дрожащими от сдерживаемой ярости пальцами Баюл.
– Это я, Симкис, – глухо проговорил шаи, когда стражник открыл глаза. – Негос. Сапожник. Ты дважды заказывал у меня сапоги. Себе и жене Магде. Помнишь?
Стражник судорожно сглотнул, вытаращился, закрутил головой, но муть в его глазах рассеялась только после нового прикосновения Баюла.
– Симкис, отвечай мне! – повысил голос шаи.
– Убейте меня, – почти простонал стражник.
– Позже, – покачал головой Негос. – Сколько серых в городе? Где они? Есть ли колдуны? Где Валгас? Антраст? Альма? Где ход в храм?
Стражник захрипел, словно рот его был залит смолой, дернулся, но Бруск и Дарлин держали его крепко.
– Ход здесь, – прошептала Силба, подойдя к столу.
Нари опрокинули стол набок. Звякнуло о камень блюдо, рассыпая куски мяса. Блеснуло массивное медное кольцо на тяжелой деревянной крышке люка.
– Вот ведь, старый зануда, – покачал головой Омхан. – Всегда болтуном считался, а секретов своей развалины так никому и не открыл.
– Если он их сам знал, – пробурчал, поморщившись, Негос. – Зато Валгас с помощью Латса до них добрался! Омхан, осмотрите башню снаружи. Мне надо, чтобы ни один элбан не услышал нас раньше времени!
– Тихо! – поднял руку Матес.
Далекий крик залетел в окна. Не оклик кого-то, не пьяная ругань, не боевой клич, а крик боли. Голос, в котором боли было столько, что не оставалось места для мольбы и отчаяния.
– Что они сделали с городом?! – со слезами на глазах воскликнула Райба.
– То, что хотят сделать со всем Эл-Айраном, – бросил Матес, шагнул вперед, нагнулся, сжал в ладонях виски стражника, спросил жестко: – Какие силы в городе?
– Пол-лиги серых, три варма стражи из горожан и две с половиной лиги кьердов, – пролепетал тот.
– Где остальные серые? Колдуны?
– Ушли, – прохрипел Симкис, будто каждое слово давалось ему с трудом, капли крови потянулись из уголков рта и из носа, набухли в глазах. – Ушли вместе с серыми из Индаина. Колдунов нет… Колдунья была из Индаина. Тоже ушла… На север через цитадель. Архов увели…
– Где стоят серые, стража, кьерды?
– Серые почти все в ратуше. Полварма на стене, еще полварма в северной цитадели, остальные в храме. Там и Антраст, там лучшие воины. Кьерды – в шатрах на площади. Стражники – по домам.
– Почему столько кьердов в городе?
– Бангорд, правитель Дары, подарил им равнину Уйкеас… Антраст велел пропустить их через город. Завтра они сметут зеленокожих!
– Где их лошади?
– Там же, на площади!
– Где Валгас?
– Бежал Валгас. Еще до прохода серых из Индаина бежал. Как небо потемнело, так он словно растворился.
– Узники есть? В храме, ратуше, северной цитадели? Есть узники?
– Нет никого. – Симкис почти задыхался. – Нет узников… Всех отправили в Ари-Гард. К арке всех отправили… И продолжаем отправлять. По дюжине каждый день. Некоторых… многих убиваем здесь. Все залито кровью, все… Площадь у главных ворот как этот пол. Пропал Эйд-Мер… Убейте меня! – забился, почти завизжал стражник.
Матес разжал ладони, выпрямился, и, словно лишившись единственной опоры, Симкис осел на пол, превратился в груду костей и плоти, задергался, захлебнулся кровью, захрипел и затих.
– Ну вот, – устало проговорил в тишине мудрец, – наступает ясность. Бангорд, кто бы ни скрывался под его личной, решил справиться с нами руками кьердов. Заодно и избавиться от значительной части воинов строптивого народа. Что ж, для Эйд-Мера все решится уже этой ночью. Что ты слышишь, Дан? – неожиданно обернулся он к мальчишке.
– Я? – вздрогнул Дан и сжал кулаки, чтобы унять пробивающую плечи дрожь. – Магию. Колдуна не чувствую, но магия разлита вокруг. Этот стражник, он был словно пьян!
– Это запах крови! – вмешался Пекраст. – Он пьянит, кружит голову.
– Нет, – покачал головой Дан. – Я знаю запах крови, это другое. Это жажда крови. Это яд. Он в воздухе. Он отравляет. Сушит горло. У меня в голове звенит от него. Это с той стороны, оттуда, – махнул рукой мальчишка.
– Со стороны храма! – гневно прошептал Негос.
– Все верно, – кивнул Матес. – Колдуна нет, а заклинание есть… И в тоннеле раддские наговоры, и здесь. Если это Альма, то она великая колдунья, опасный враг. Благодарите Эла, если она действительно ушла из города… Странное это заклинание жажды, я не могу понять его природу, оно не может быть подвластно даже Альме! Ничего, разберемся. Самые сильные заклятия все же не так опасны, как обычные колдуны. Впрочем, есть кто-то в городе обладающий силой. Есть. Он не обнаруживает себя, я не могу его почувствовать, но заклинание жажды… Оно глушится каким-то колдуном. Он не может ослабить заклинание полностью, но словно защищается от него. Ладно, сейчас не время для догадок…
– А это заклинание… – нервно вздохнул Пекраст, – оно не отравит моих воинов?
– Нет, – твердо сказал Матес. – Оно способно лишить твоих воинов части силы, но только если они согласятся расстаться с ней добровольно. Оно действует только на тех, кто поддался ему. Вот на такие
