– Да, господа, да… признаюсь, я даже немного растерялся… Ваш неожиданный визит…
Комиссар заметил:
– Очень редко бывает, чтобы нас ожидали… до прихода.
– Конечно… Чем могу быть вам полезен, господа?
– Вашего заместителя зовут синьор Маргоне? Луиджи Маргоне?
– Это так, но…
– Он сейчас в гостинице?
– Думаю, да.
– Только думаете?
– Боже мой… Представьте себе, что сегодня утром его никто еще не видел, а это противоречит его привычкам… Когда вы приехали, господа, я как раз закончил утреннюю проверку и собирался подняться к нему в номер.
– В таком случае, с вашего разрешения, мы пройдем туда вместе с вами.
– Со мной… Хорошо, как вам угодно.
– Совершенно верно, синьор директор.
Они вышли из кабинета, поднялись на лифте на восьмой этаж, и как раз в тот момент, когда полицейские, следуя за доном Паскуале, направлялись к номеру заместителя директора, в коридоре раздался громкий крик, в котором слышался безграничный ужас. Все трое бросились бежать в том направлении и за поворотом коридора увидели горничную. Прикрывая себе рот ладонью, другой рукой она указывала на комнату, дверь которой была открыта. Директор и двое его спутников ворвались в комнату и увидели человека в пижаме, висевшего на веревке, конец которой был привязан к крюку крепления оконного карниза. Полицейские обернулись к дону Паскуале, тот опустил голову.
– Луиджи Маргоне…
ГЛАВА 2
С опущенным взглядом, изменившимся выражением внезапно пожелтевшего лица, дон Паскуале уже ничем не напоминал собой прежнего самодовольного директора. Он был похож на человека, который понял, что потерпел поражение и решил отказаться от дальнейшей борьбы. Его вид поразил донну Империю, когда утром он, как обычно, зашел к ней.
– Дон Паскуале!… Возьмите себя в руки! Вспомните: на вас лежит ответственность за работу гостиницы!
Директор сокрушенно покачал головой.
– Я конченый человек, донна Империя… Мне остается только подать заявление об уходе.
– Перестаньте! Вы ведь не виноваты в том, что Луиджи Маргоне впутался в эту историю с наркотиками.
– Одна мысль о том, что 'Ла Каза Гранде' могла служить пунктом передачи этой дряни, приводит меня в ужас, донна Империя… Я не оправдал доверия административного совета, моя честь запятнана!
– Вы видите все в таком мрачном свете, потому что слишком долго оставались с этими полицейскими!
– Нужно признать, они воспитанные люди… Кажется, они уже довольно давно подозревали Маргоне. Чтобы не вызывать скандала здесь, они прислали ему повестку… Им удалось взять человека, который брал у него наркотики и перевозил их, и тот, кажется, признался… Эту повестку мы нашли у него в комнате…
– Возможно, он понял, что для него все было потеряно, и предпочел таким образом избежать суда человеческого. дабы предстать перед Судом Господним?
Наступило короткое молчание, после которого дон Паскуале прошептал:
– Обязанности, которые вы выполняете в гостинице, дают вам право знать все, донна Империя.
Она удивленно посмотрела на него.
– Лиуджи не повесился…
– Однако…
– … а был повешен!
– Господи милостивый! Тогда зачем же вся эта жуткая инсценировка?
Директор развел руками, давая понять, что сам не может этого понять, и тихо добавил:
– Я прежде не хотел этого говорить, чтобы не испугать вас… Но все выглядит намного страшнее…
– Не может этого быть?
– И все же, это именно так!… Когда его повесили, он крепко спал…
– Спал?
– Он выпил сам или его заставили выпить такое количество снотворного, что он находился почти что в бессознательном состоянии, и тогда…
– Ма ке! И откуда только берутся такие чудовища! А кто же преступник?
– Кому это известно? Вы ведь знаете, полицейские обыскали все…
– Они даже в моей комнате сделали обыск! Как они только посмели!
– И они ничего не нашли… Вся эта кутерьма была напрасной… Мне остается только радоваться, что у этих господ хватило такта и они обыскивали комнаты наших клиентов только в их отсутствие… Видите ли, донна Империя, после всего этого во мне как-будто что-то сломалось… 'Ла Каза Гранде' была как бы моей семьей, моим домашним очагом… Я чувствую себя как отец, которому сообщили о том, что сын, которым он так гордился, оказался вором… Я так устал и не знаю, как мне жить дальше… А ведь я уже немолод, чтобы начинать жизнь сначала. Честное слово, если бы я не верил в Бога, то, думаю, покончил бы с собой…
– Замолчите! И вам не стыдно? Разве забивают все стадо только потому, что среди овец затесался один черный баран? Луиджи Маргоне обманывал нас и поплатился за это, да простит его Господь… Так что не будем больше об этом говорить, дон Паскуале…
Благодаря хорошему отношению со стороны полиции Сан-Ремо, большого скандала удалось избежать. Луиджи Маргоне был назван 'служащим' гостиницы 'Ла Каза Гранде', что еще ни о чем не говорило широкой публике. Просто какой-то обыкновенный служащий…
После того, как волнения улеглись, гостиница вернулась к нормальной размеренной жизни, в которой больше всего забот уделялось хорошей клиентуре. Энрико опять стал мечтать о Джозефине, Фортунато – раздумывать над тем, удастся ли ему встретить в один прекрасный день ту, которая с первого взгляда сможет завладеть его сердцем, а Ансельмо – наблюдать за ними с ироничной и беспристрастной улыбкой, игравшей на его лице, когда Джозефина кружила головы всем этим молодцам и заставляла их забывать обо всем на свете. На кухне синьор Пампарато изобретал в предвкушении своей скорой блестящей победы. Одна лишь горничная Луиза Дуэлло, которая первой обнаружила тело Маргоне, получила действительно серьезную душевную травму. С этого дня она никогда не входила ни в один номер, не соблюдая самых больших предосторожностей, и никогда не торопилась открывать двери.
Жизнерадостный инспектор Паоло Кони целыми часами просиживал в холле 'Ла Каза Гранде', при этом объясняя администратору:
– Думаете, то, что я верчусь здесь, хоть что-нибудь даст? Дружки этого Маргоне после его убийства стали намного осторожнее, ма ке! Но у меня есть приказ, и я обязан его выполнять, так ведь? Лучше уж быть здесь, чем гоняться за каким-то типом, который готов любым способом отделаться от вас! О! А кто эта богиня?
– Наша горничная.
– Святая мадонна! Только в нашей стране горничные могут быть похожи на маркиз, герцогинь или княгинь!
Ансельмо весело хлопнул полицейского по плечу.
– Умерьте ваш пыл, дружище! Даже не думайте участвовать в гонке, где все места уже давно
