расцеловать, чтобы ее мальчик понял, что она сердится на него.
– Я на вас чертовски сердита, Игэн. Вчера вечером вы говорили со мной в недопустимом тоне… Вы еще так никогда не поступали, никогда… Мне было очень больно, мой мальчик. Из-за вас я вчера плакала… С тех пор, как вы едва не умерли от скарлатины, со мной такого не случалось. А это было двадцать два года тому назад!
Пораженный, Игэн схватил натруженную руку Норы и поцеловал ее. Тогда она запустила вторую руку ему в волосы.
– Мой маленький… Я так бы хотела, чтобы вы больше не делали глупостей…
– Обещаю, что этого больше никогда не будет!
– Вы ведь подрались из-за Петси, не так ли, Игэн?
Он сразу же ушел в себя. Она продолжала настаивать:
– Шон мне обо всем рассказал.
– Лучше бы он держал язык за зубами!
– Послушайте меня, Игэн: Петси – моя племянница… И, как племянницу я люблю ее, но она – не жена вам.
Он возмутился:
– Не говорите так, Нора! Я люблю Петси!
– За что?
– За что?… Ну… я просто ее люблю и все!
– Нет, Игэн. Вы ее любите или вам кажется, что вы ее любите, потому что она красива и кокетничает с вами… Она ведь кружит головы всем парням и – да простит меня Господь! – ведет себя так, что потеряла все приличия!
Он переменился в лице.
– Вам должно быть стыдно говорить такие вещи о собственной племяннице! Я люблю Петси! И она тоже меня любит! Мы все равно поженимся, хотите вы этого или нет!
Она вздохнула.
– Боже мой! Насколько мужчины могут быть слепы, Игэн… Петси не любит вас, и я уверена,– она будет вам плохой женой! А Кэт вас просто обожает – ее мать говорила мне об этом… С того или почти что с того дня, как она научилась ходить, она думает только о вас… Она в десять раз лучше сестры, но не пытается никому вскружить голову!
Он проворчал:
– И правильно делает! Кому нужна девушка, которая только и умеет, что подметать, мыть, стирать и вязать?
– Умному человеку, но не такому, как вы, Игэн О'Мирей!
Миссис Нивз вышла из комнаты с видом оскорбленной королевы и направилась к себе обдумывать невероятную месть. Немного обескураженный таким поворотом дела, Игэн решил взглянуть в зеркало. Его лицо было похоже на бифштекс, над которым хорошо поработали молотком! На бифштекс, который, с точки зрения свежести, оставлял желать лучшего! Из расквашенных губ все еще сочилась кровь, под левым глазом красовался синяк, отливавший всеми цветами радуги, белел крест из лейкопластыря, а правый глаз не открывался вообще. Конечно, с таким лицом трудно рассчитывать на благосклонность родителей, у которых просят руки их дочери. И он решил переждать несколько дней, прежде чем предпринять этот жизнеопределяющий поход в дом Лэканов. Петси сумеет его понять. Странно, по все или же почти все не любят Петси. Конечно, ей не могут простить того, что она красивее, элегантнее и веселее других. Ясно, что Нора не понимала какая замечательная девушка ее племянница. Вспомнив о вчерашнем вечере, Игэн не смог сдержать улыбку, которая из-за расквашенных губ оказалась похожей на гримасу. А какая драка получилась! И все это – из-за одной из красивейших, если не самой красивой, девушек, которую когда-либо видывал Бойль со времени своего основания! Несколько местных полицейских из предосторожности предпочли наблюдать побоище со стороны. Кажется, суперинтендант[1] Мик О'Коннел и сержант Саймус Коппин, как отличные спортсмены, восхищенные этой замечательной дракой, решились вмешаться только тогда, когда перевес оказался на той стороне, которая больше этого заслуживала.
Около двенадцати дня дядюшка Оуэн попросил племянника незамедлительно подняться в его кабинет. Войдя в него, Игэн не без удивления отметил, что поблизости не было видно ни одной бутылки. Это не предвещало ничего хорошего, что собственно и случилось.
– Игэн, я рассержен и даже чертовски рассержен! Не потому, что вы от души подрались с какими-то парнями, а за то, что вы устроили это всеобщее побоище в честь Петси Лэкан.
Даже дядюшка что-то имел против возлюбленной О'Мирея. Игэн тотчас же нашелся:
– Она была со мной, а один тип стал приставать, чтобы она шла танцевать с ним.
– Это еще одно доказательство того, что в ваше отсутствие она танцует с кем попало, племянник!
– Послушайте, дядя!
– Да, племянник!
– Если бы вы… если бы вы не были собой, я надавал бы вам по физиономии!
– И что бы от этого изменилось?
Сбитый с юлку столь прямым вопросом, Игэн опять перешел к своим чувствам,
– Я люблю Петси Лэкан! Она будет моей женой! И я запрещаю кому бы то ни было говорить о ней в неуважительном тоне!
– Пусть сначала научится сама себя уважать!
Игэн издал яростный рев и, чтобы не поднимать на дядюшку руку, схватил кресло и приподнял его, готовясь с силой стукнуть об пол. Доктор Дулинг спокойно заметил:
– Племянник, не ломайте, пожалуйста, мебель, которая пока еще вам не принадлежит!
– И никогда не будет мне принадлежать! Я ни на минуту не останусь в доме, где клевещут на будущую мать моих детей! Прощайте, дядя!
– До свидания, племянник. Прежде чем собрать чемоданы, окажите любезность поведать мне о реакции мисс Лэкан, когда она узнает, что вы остались без денег и без обеспеченного положения в обществе.
В последовавшем за этим исступленном крике Игэна можно было разобрать слова о его уверенности в отсутствии меркантильных соображений у его девушки, в том, что у него хватит ума, дабы обеспечить себя, не прибегая к дядюшкиному кошельку, в том, что вся Ирландия готова радостно принять такого доктора, как Игэн О'Мирей и, наконец, в том, что настоящей любви не до низких расчетов, достойных одних лишь стариков, позабывших о великодушии их молодости.
И все же, идя по улицам Бойля к Лэканам, Игэн почувствовал некоторое беспокойство. Когда Игэн предстал перед семейством Лэканов, оно как раз заканчивало обед. Увидев его, Мив всплеснула руками:
– Боже мой, как можно доводить себя до такого состояния!
Ее муж Томас с некоторым восхищением заметил:
– А вам досталось, мой мальчик! Надеюсь, те, кто это сделал, выглядят не лучше?
Шон и Кевин дружно подтвердили это предположение и пригласили друга присесть радом с ними. Подбежала Кэт и склонилась пат ним:
– Вам не очень больно?
– Нет, что вы…
Одна лишь Петси с отвращением сказала:
– Надо же было умудриться, чтобы вам так разукрасили физиономию!
Это замечание словно парализовало Игэна и заставило иссякнуть в нем источник романтических мечтаний, готовый уж было перерасти в бурлящий поток. Кевин, возмущенный поведением сестры, напомнил ей:
– Вы забываете, Петси, что вы были причиной этого! Если бы вы не строили глазки этому парню из Слайго, Игэну не пришлось бы напоминать ему о правилах приличия!
– Да в какие же времена мы живем, Господи?! Из-за того, что мой дом в Бойле, я не могу
