– Позвольте представить вам Дебору Пьюсергуи, поступившую сегодня к нам на службу.
Жан-Жак разразился хохотом.
– К нам пожаловала предсказательница. Как раз не хватало. А ну-ка, очаровательнейшая Дебора, скажите нам побыстрее, кто в воскресенье выиграет скачки в Отой!
Послышались сдержанные возгласы, и Дебора покраснела до ушей, но, повернувшись к насмешнику, проговорила громким голосом:
– Вы уподобляетесь тем, кто кричал Спасителю нашему: «Прореки, кто ударил тебя!»
На какой-то миг все в удивлении замерли. Эдуард подумал, что слова девушки сочтут за личное оскорбление, но Армандина успела вступить:
– Жан-Жак, вам нужно извиниться перед девушкой, пока она не подумала, что воспитание молодых людей в приличном обществе оставляет желать лучшего.
Настала очередь Жан-Жака покраснеть. Будучи прилежным учеником, он послушался совета:
– Дебора, приношу вам свои извинения.
Армандина добавила:
– Дитя мое, вы просто очаровательны. Не правда ли, Жорж?
Выведенный из оцепенения хозяин дома подтвердил:
– Действительно очаровательны.
Ирена из кресла прошипела: – «Слишком!» – Это вызвало смешок дяди Жерома.
Мадам Нантье поняла, что необходимо спасать положение.
– Надеюсь, вам у нас понравится и вы старательно будете выполнять свои обязанности. Эдуард вас проинструктирует, а теперь вы свободны.
Дебора присела в реверансе и вышла. Уходя, она услышала ядовитое замечание Ирены:
– Я думаю, с этой нам опять не избежать истории…
От природы сообразительная, Дебора быстро привыкла к своим новым обязанностям, все тонкости которых ей доброжелательно разъяснили Эдуард и Моника. Что до Агаты – она вскоре утратила свою обычную сдержанность и даже привязалась к новенькой, добросовестной в работе и прислушивающейся к каждому замечанию. За свою долгую карьеру кухарки Агата повидала многих, но Дебора ни на кого из них не была похожа. Один Отевоз продолжал не обращать на девушку никакого внимания, как не обращал внимания вообще ни на кого, погруженный в свой механический мир.
Семейство Нантье со своей стороны тоже выражало нечто вроде симпатии к новой домработнице, и даже Ирена Гюнье смотрела на нее менее враждебно, поняв, что малышка знает свое место и не допустит фамильярностей. Но добрее всех была, конечно, старая Армандина, пообещавшая девушке научить ее пользоваться своим веретеном. Одним словом, дебют состоялся, и Эдуард мог быть спокоен.
Неприятности начались недели через три. Дядя Жером, страдающий ревматизмом, слег, и служанка должна была приносить ему тарелку бульона в постель.
Девушка поставила поднос на ночной столик и собиралась выйти, но Жером Маниго ее задержал:
– Постойте, Дебора… Вы мне очень нравитесь, и я хотел бы показать кое-что, чего вы никогда не видели. Достаньте из верхнего ящика комода резную шкатулку.
Она послушалась. Жером маленьким ключиком, который всегда висел у него на шее, открыл коробку и, предвкушая восторженную реакцию девушки, разложил перед ее глазами россыпь драгоценностей.
– Что скажете?
– Красиво.
– Если вы будете себя хорошо со мной вести… Вы понимаете?… Я, может быть, разрешу вам взять одну из них.
– Зачем они мне?
Удивленный, он подозрительно на нее посмотрел, но понял, что она говорит искренне, и взорвался:
– Убирайтесь отсюда! – Он захлопнул шкатулку и протянул ее Деборе: – Положите на место и очистите территорию. Довольно я на вас насмотрелся.
Но это было только начало. Через несколько дней события приняли плачевный оборот.
Однажды вечером Дебора, умывшись, собиралась уже переодеться в ночную рубашку и лечь в постель, когда в дверь тихо постучали. Она подумала, что Моника забыла ей что-то сказать, и, ничего не подозревая, открыла. Резкий толчок – и дверь захлопнулась за нагло смеющимся Жан-Жаком Нантье. От неожиданности она растерялась и только пробормотала:
– Что вам нужно?
– Захотелось с вами побеседовать.
Дебора догадалась, что то, о чем предупреждала ее Моника, свершилось и ей предстоит защищаться:
– Немедленно выйдите!
Он ласково улыбнулся.
– Ну что вы, не стройте из себя злюку, вы ведь не такая!
Ошибка наследника Нантье заключалась в том, что он не привык к поражениям на любовном фронте. Дебора поняла, что постоять за свою невинность она сможет, только применив те же методы, что и в горах. Желая избежать кровопролития, она сделала последнюю попытку:
– Вы ошибаетесь, я не Сюзанна!
– Так вам рассказали! Знаете, лично я не имею к этому никакого отношения.
– Будьте любезны, выйдите, пока я совсем не разозлилась!
– Я думаю, в гневе вы еще прекрасней, и мне хотелось бы увидеть это поближе, совсем близко…
Еще ни одна не могла устоять перед обаянием Жан-Жака. Самоуверенный обольститель склонился над Деборой, но девушка увернулась и со всей сила принялась его колотить. Один удар пришелся в бровь, из раны стала сочиться кровь. Молодой человек замер, спрашивая себя, действительно ли все это происходит с ним.
– А теперь уходите!
– Разбежалась!
Вытирая рукавом текущую по лицу кровь, злой, униженный, он кинулся на девушку, но удар ногой в живот остановил его. Не давая ему опомниться, Дебора схватила украшавшую камин вазу и разбила ее о голову своего воздыхателя, после чего тот свалился к ее ногам. В тот момент дверь распахнулась перед Моникой:
– Дебора, что все это…
Но слова застряли у нее в горле, когда она увидела наследника Нантье валяющимся с окровавленным лицом на полу возле ее подруги.
– Господи, вы же его убили!
– Я… я не думаю… или же голова у него не слишком крепкая.
Моника упала на колени перед раненым, понемногу приходящим в себя, и не без злорадства заметила:
– Хорошо вы его разукрасили! – Она собрала осколки вазы. – Счастье, что ваза не бронзовая, а то бы оставалось только звонить в полицию!
Появились перепуганная Армандина, – она жила этажом ниже, как раз под комнатой Деборы:
– Что-нибудь случилось?
Моника отодвинулась, пропуская ее вперед, но вид Жан-Жака, казалось, не произвел на госпожу особого впечатления.
– Да наш Дон-Жуан как будто разбил себе клювик! Что произошло?
Моника взяла объяснения на себя:
– Дебора слегка его утихомирила, разбив о его голову сувенир из Аркашона.
Старая дама тихо рассмеялась.
– Вы даже не представляете себе, Дебора, какое удовольствие мне доставили! Жаль, что вы не можете поступить так со всеми мужчинами этого дома. Вы хорошая девушка, дитя мое!
