— Ты должен был пожать ее руку, Укия, а не облизать. — Макс взял руку мальчика, взял ею влажную ладошку Алисии и изобразил пожатие. — Смотри прямо в глаза Алисии. Нет-нет, не так — покажи, что рад ее видеть. Хм… нам еще придется поработать над твоей улыбкой. А теперь скажи: «Укия Орегон, рад с вами познакомиться».
— Укия?
Укия моргнул, переключаясь со сна на реальность, и с удивлением взглянул на Макса. Вид у того был крайне встревоженный, как всегда, когда происходят какие-то неприятности.
— Макс, что случилось?
— «Скорая помощь» уже почти здесь.
— «Скорая помощь»? — Укия попытался вскочить, но тут же повалился на землю. — Что произошло?
Макс взглянул на друга, и глаза его расширились.
— Вот черт. Что последнее ты помнишь?
— Мы с Киттаннингом были в офисе и размышляли, сможем ли мы с ним пересечь границу. Меня ранили, да? Что случилось? С Киттаннингом все в порядке?
— С ним все отлично. Ты упал с обрыва и получил несколько ран. — Макс просунул руку ему под спину и ощупал друга с плеча до бедра. — Из-за кровотечения ты теряешь воспоминания о последних событиях. Я думал, что проверил все твои раны.
Укия застонал от боли и огляделся вокруг, пытаясь абстрагироваться от боли. Место казалось как-то знакомым и пахло домом.
— Макс, что мы делаем в Орегоне?
— Мы здесь по делу. — Макс поднялся на ноги. — Укия, у тебя внутреннее кровотечение, снаружи нет других повреждений. Ты говорил, что страшно болит живот.
— Да, болит.
— Что с тобой может произойти?
Укия покопался в памяти Стаи.
— Есть три варианта. Если повреждение не очень сильно, тело само вылечит травмированные участки, а затем воспримет запертую внутри кровь.
Макс взглянул на него сверху вниз и покачал головой.
— Не думаю, что это наш случай.
— Во-вторых, ранение может быть настолько сильным, что я умру. Тогда кровь перестанет выделяться в полость тела, и оно сначала поглотит кровь, а затем примется за лечение. Тут встает вопрос энергии. В случае ранения тело может делать или то, или другое.
— А как насчет третьего?
— Я выжат.
— Хм?
— Такое случается очень редко, но уж если случается… Когда ты ранен слишком серьезно, чтобы вылечиться, то кровь продолжает поступать в полость тела, и пока вбираешь одну, другая превращается в мышей. Они не могут выбраться оттуда и умирают. Тела начинают гнить. По системе кровообращения токсин распространяется по всему телу, а организм слишком слаб, чтобы бороться с ядом, значит, наступает смерть. Я оживаю, но проблема остается, только я еще слабее, чем был. Я умру, оживу снова и опять умру, снова и снова до бесконечности, пока попросту не вернусь.
Макс нерешительно взглянул на друга.
— Есть какой-нибудь выход?
— В Стае раненого обычно убивают, например, сворачивают шею — это легче всего вылечить. Прекращается кровотечение, а та кровь, что внутри, всасывается в организм, не успев превратиться в мышей. Ты выжат, только если кровь преобразовалась в мышей.
Макс смотрел на друга и от волнения не мог произнести ни слова. Наконец он с трудом проговорил:
— Когда начинается процесс?
— Примерно через полчала после ранения. Макс взглянул на часы и опустил лицо.
— Вот дерьмо.
— Сколько времени?
— Прошел уже почти час. — Макс прикрыл глаза руками. — Мне очень жаль, Укия, прости меня. Я думал, с тобой все будет в порядке, и искал Алисию.
— Алисию?
— Мы шли по ее следу, но это не важно. — Макс, покачиваясь, сел, не отнимая ладоней от лица. Наконец он успокоился и посмотрел на друга. — У тебя остановилось кровотечение?
— Похоже на то, — ответил Укия, прислушавшись к ощущениям в теле.
— То есть если мы извлечем всех мышей, то новых уже не будет?
— Может быть. Не знаю. Это случается редко, и я сказал тебе, что в таких случаях делает Стая.
— Я не собираюсь тебя убивать! — прорычал Макс, расстегивая манжеты и закатывая рукава. — Мне несколько месяцев понадобилось, чтобы отойти от кошмаров, где я убиваю Гексову Тварь в твоем обличье. Я не могу этого сделать! Даже не проси!
Укия вымученно улыбнулся.
— Я и не собирался. Мне не нравится быть мертвым.
— Вот и хорошо. — Макс оглядел окружающий лес. — Крэйнак! Крэйнак!
— Он тоже здесь?
Из подлеска вышел большой полицейский, в руке он держал свой табельный пистолет.
— Что такое?
— Одна из особенностей Укии сыграла с ним в смертельную игру. Нам придется распороть нашего друга.
— Ты шутишь. — Крэйнак побледнел.
— Нет. Мне нужна твоя помощь. «Дорогуша» с собой?
— Конечно. — Крэйнак приподнял штанину, вытащил из-за голенища сапога ножны и протянул их Максу. — Я наточил ее перед отъездом из Питтсбурга.
— Хорошо. — Макс оглядел Укию и покачал головой. — Ох, малыш, не думаю, что смогу тебя порезать.
— Сам я не могу, — ответил Укия.
— Не собираюсь даже дотрагиваться до него, — добавил Крэйнак. — Иметь дело с разрубленными трупами — пожалуйста! Наблюдать за вскрытием? Нет проблем. Но исполосовать живого человека — это уж увольте. Я падаю в обморок при виде живой крови. Для меня регулярные анализы крови — это настоящая пытка.
