— Не знаю, какие у вас проблемы с моим напарником, но не смейте вмешивать сюда безопасность Алисии Крэйнак.
Из-за деревьев донесся крик. Брыкающийся Олень неохотно повернулся, не желая оказываться спиной к Укии и Максу, глаза его горели яростью.
— Сюда! — отозвался он, и через мгновение четверо мужчин побежали по склону, таща за собой носилки.
Среда. 25 августа 2004 года
Больница Святого Антония. Пендлтон, Орегон
Даже шестерым мужчинам оказалось нелегко доставить носилки к карете «скорой помощи», припаркованной в миле от утеса. Они отвезли его в Пендлтон, в больницу Святого Антония. Там сделали рентген разных частей тела, вправили руку, перевязали, зажали, сшили и заштопали всего с головы до ног. В какой-то момент появился Брыкающийся Олень, он нависал над Укией, пока врачи пичкали пациента всевозможной медицинской трухой. В конце отчета об операции значилось: «Наложено тридцать восемь швов в результате повреждений брюшной полости», но это только заставило шерифа помрачнеть еще сильнее.
Врач, выглядевший всего на несколько лет старше Укии, весело подытожил процесс лечения:
— Впрочем, учитывая, что он схватил две пули и рухнул со скалы, состояние можно назвать просто замечательным.
Брыкающийся Олень хмыкнул и пошел прочь.
— Мне хотелось бы знать, когда вы отпустите его, — пробормотал он, не оборачиваясь.
Величественный уход полисмена был несколько нарушен продавщицей сладостей, которая задержала его у выхода в холл. Во время разговора они много шептались, шериф постоянно качал головой, а продавщица сладостей то и дело бросала на Укию любопытные взгляды.
Седовласая медсестра пришла, чтобы взять у него кровь. До сего момента кровь Укии впитывалась в ткань и либо погибала, либо всасывалась обратно в организм в виде мелких черненьких мошек.
Укия смотрел на стеклянные трубочки с беспомощным отчаянием.
— Пожалуйста, не берите у меня кровь.
— Сладенький, мне нужно взять у тебя анализы. — Она протерла его руку холодной ваткой со спиртом. — Твои родители подписали какую-нибудь бумагу, запрещающую брать у тебя кровь?
Укия задумался над вопросом. Родители? Неужели мамы здесь? Он понял, что это очередная волокита с возрастными ограничениями.
— Я уже совершеннолетний.
— Да что ты говоришь? — Она наложила жгут на руку пациенту. — Сколько же тебе лет, малыш? Шестнадцать? Семнадцать?
— Двадцать один.
— Тогда тебя придется нянчить до сорока лет. А теперь не бойся, будет немного больно. Если станет страшно, просто отвернись.
— Могу я подписать какой-нибудь документ и отказаться от анализов крови?
Но медсестра просто шикнула на него.
— Мы возьмем совсем чуть-чуть, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
И ему пришлось печально глядеть, пока она наполняла две пробирки его кровью и приклеивала на них ярлычки. Что подумают в лаборатории, когда обнаружат вместо крови какую-нибудь живность? Он все еще размышлял над своей горькой судьбой, когда у его койки появилась продавщица сладостей — индейская девочка лет четырнадцати или пятнадцати, с двумя длинными косами и большими темными глазами. На бэдже она значилась как Зоя.
— Вот, держи, — шепнула она, впихивая ему в ладонь теплые пробирки с его кровью. — Через минуту Джаред повезет меня домой и если застукает с этим, то просто убьет меня!
Укия почувствовал, что кровь уже превратилась в нечто, приспособленное для существования вне тела, и быстро спрятал колбочки под простынями.
— Джаред?
— Он мой брат, но ведет себя будто отец! — Она округлила и без того огромные глаза и посмотрела на Укию с неприкрытым любопытством. — Ты это он, да? Волчонок из Уматиллы! Джаред не хочет тебе верить, но он вообще никогда ни во что не верит. Дедушка говорит, что все твое тело живое, и я подумала — они зря взяли у тебя кровь. Я оторвала ярлычки с твоих пробирок и приклеила их на анализы Билли Косгоува. Не знаю, с чем его сюда положили, но вряд ли это серьезно. Когда они не смогут найти его кровь, то просто сделают анализ еще раз.
— Спасибо, — поблагодарил он. Она усмехнулась.
— Не будем об этом! Я делаю все ради семьи! — Неожиданно она склонилась над ним и поцеловала в щеку. — Пока!
И она убежала.
Укия осторожно проверил пробирки. В одной сидела маленькая саламандра и вилась тугими кольцами, а во второй — богомол. Он выпустил обоих кровяных животных и посадил себе на руку. Укия чувствовал их легкое волнение — они не любили находиться вне тела хозяина. С огромным облегчением зверюшки вернулись обратно в организм, и сосуды несколько раздулись, наполняясь новой кровью, которая тут же направилась к тем тканям, где больше всего требовалась. Укия снова спрятал пробирки, не желая дожидаться очередного осмотра.
Укия попросил принести ему что-нибудь поесть, но получил отказ по причине возможных повреждений внутренних органов. Наконец они позволили Максу навестить напарника.
— Умоляю, — простонал Укия. — Скажи, что ты принес мне что-нибудь поесть.
— Неужели я подведу тебя? — И Макс вытащил из кармана целую коробку жареной картошки.
— Да благословит тебя Бог. — Укия поморщился от боли, усаживаясь поудобнее, и с волчьей жадностью набросился на еду. Макс тем временем извлек из пиджака два двойных чизбургера с беконом, несколько шоколадок и пакетик с карамелью. — О, спасибо, спасибо.
— Будь здоров.
В довершение Макс достал бутылку имбирного пива.
— Вот, держи. — Укия протянул другу пустые пробирки. — Избавься от них где-нибудь подальше отсюда.
— Ты позволил им взять у тебя кровь? — Макс нахмурился. — Как ты снова ее получил?
— Они меня не слушали, но маленькая сестренка Джареда украла пробирки. Она продает сладости. Верит, что я из их семьи.
Макс рассмеялся и запихал пробирки в карман.
— Ладно, позаботимся.
— А где Крэйнак? — спросил Укия.
— Вернулся в лагерь, чтобы собрать вещи Алисии. Он отвезет ее прямиком домой… когда найдет.
Между друзьями существовало неписаное правило: никогда не говорить «если» — только «когда». Укия тяжело вздохнул, понимая, что после стрельбы дело приняло куда более серьезный оборот. Возможно, Алисия не просто заблудилась или упала где-нибудь… Колебания Макса лишний раз доказывали, что перспектива обнаружения Алисии из разряда реальных перешла в графу сомнительных.
Макс отвел взгляд, не желая превращать горькие подозрения в слова.
— Врачи хотят, чтобы ты ночь провел на обследовании.
— Со мной все в порядке, — быстро проговорил Укия, а Макс в ответ нахмурился. — Мне надо обратно.
— Да, знаю. Съев все это, ты будешь спать до завтрашнего дня. На мой взгляд, тебе лучше остаться здесь и не пытаться вернуться в мотель и отрубиться где-нибудь по дороге.
Укии пришлось признать его правоту.
— Странно, — продолжал Макс. — Но мне чертовски полегчало с тех пор, как ты оказался здесь и тебе ничто не угрожает. Каждый раз, когда тебя ранят, я чувствую себя страшно виноватым и подумываю, не пора ли прикрыть это дело.
— Прикрыть? То есть отказаться от партнерства?
