устанавливал следующую бочку возле второго генератора статического поля.
Можно ли доверить Зою Твари Ренни?
— Я, Джаред, могу это сделать, — тихо повторил Джаред. — Я помню свою сестренку и не собираюсь дать ей умереть.
Джаред почувствовал укол памяти и узнал источник. Он вперился взглядом в глаза Укии, как будто ожидая, что оттуда выглянет черепаха.
— Маленький Волшебный Ползун?
Укия ясно ощутил его в себе — маленький островок тепла, любовь Маленького Волшебного Ползуна к мальчику, который на его глазах стал мужчиной. Лицо Джареда исказилось от боли — только что созданная Тварь почувствовала это обожание.
— О Боже мой, — выговорил Джаред, в глазах его заблестели слезы.
— Что-то не так? — спросил Укия.
Джаред удивил его, неожиданно стиснув в объятиях.
— Я даже не подозревал, как сильно старик-черепаха любил меня… Но он умер ради спасения Зои.
Алисия оказалась последней. Все повреждения, нанесенные ей Дегасом, исцелились, и она лежала в стазисном поле, похожая на спящую принцессу. Укия по-новому смотрел на нее, чувствуя себя так, как будто до сих пор не видел истинной Алисии — пока не стала слишком поздно. Теперь он мог найти в памяти тысячи недопонятых слов, взглядов, прикосновений — проявлений нежности. Она любила его и пыталась показать ему свою любовь — а он оставался безнадежно слеп.
Теперь, с этим новым знанием, он вспоминал праздник Четвертого июля как сплошной кошмар. Он был убит в середине месяца и по возвращении к жизни какое-то время избегал общества. Пикник стал первым днем его возвращения к людям. Алисия пришла к самому началу праздника, обняла Укию со слезами на глазах и попросила пойти с ней в мансарду. Сказала, что должна сообщить ему кое-что очень важное. Кое- что, что ему давно следовало бы знать.
Но тут из дома вышла Индиго с вопящим Киттаннингом на руках.
— Милый, он ни с того ни с сего проснулся и начал плакать. Я никак не могу его успокоить.
Укия взял сына на руки и взглянул на изумленную Алисию.
— О, Алисия, ты и не знаешь — это Индиго, моя девушка, а этот малыш — мой сын, Киттаннинг.
Если бы хоть что-нибудь из этого Укия содеял намеренно — не было бы ему прощения. Но даже сделанная по неведению жестокость остается жестокостью. На лице Алисии отобразилось неприкрытое страдание — но она быстро овладела собой. Самое скверное, что не было никакой возможности исправить причиненный вред. Укия любил Алисию как сестру, как близкого друга — но не более того. Оставалось только надеяться, что она больше не считает его своим принцем в сверкающих доспехах — потому что таковым для нее он никогда не станет.
А вот Квина они потеряли. Он тоже был подвергнут терапии, но то, что от него осталось, не могло функционировать. Они только и смогли, что сделать вывод — вороны, вылетевшие из его тела, нарушили какие-то жизненно важные процессы, разрушили внутренние органы. Он оставался неподвижным — набор тканей, отказывающихся согласованно функционировать.
Двое Волков забрали тело, чтобы уничтожить его.
Укия проковылял туда, где Джаред надзирал за спящей Зоей.
— Теперь твоя очередь.
— Моя очередь?
— Мы можем снова сделать тебя человеком. Ты исправишься очень быстро, а так как ты не был ранен, риска почти никакого.
— Дядя, откуда же я буду знать, что это за существа, и чего они хотят, и какие средства они используют для достижения цели? Если я вернусь в прежнее состояние, возможно, я даже не смогу их разглядеть, окажись они у меня перед носом.
— Но…
— Сколько людей умерло, пока я думал, что Броди остается собой, что Квину можно доверять?
— Ты не должен винить себя. Ты же не мог знать.
— Потому что тогда я был человеком, — кивнул Джаред. — Я стал копом, чтобы предотвращать убийства — такие, как убийство Волшебного Мальчика. Его убил Онтонгард. И я должен знать о них, чтобы с ними бороться.
— Джаред! Но ты же не можешь оставаться как есть! Ты не понимаешь, что это на самом деле такое…
Джаред щелкнул Укию по носу — старое приветствие Маленького Волшебного Ползуна.
— Дядя, я в достаточной степени Ренни, чтобы понимать последствия своего решения. И в то же время я в достаточной степени Джаред, чтобы принимать решение свободно.
Зоя полностью восстановилась, но не помнила ничего, что произошло со времени похищения. Она сказала, что вспоминает, как ей сделали инъекцию, как она заболела, как начались странные сны. Зоя практически полностью стала прежней, как помнил ее Укия, — за исключением привычки подскакивать от каждого громкого звука.
Крэйнаку понадобилось больше времени на восстановление. Онтонгард не успел окончательно исцелить все повреждения, нанесенные человеческому телу, до превращения его в человека. Но Крэйнак стоически переносил испытания и поговаривал о долгих каникулах сразу по возвращении домой.
Мальчик по имени Гленн, так же как и Алисия, нуждался в повторной терапии, чтобы превозмочь заражение Онтонгардом. Но по окончании процесса даже Дегас был вынужден признать, что в людях не осталось ничего от Гекса. И нехотя пообещал оставить бывших Тварей в покое.
Укия позвонил Индиго и порадовал ее добрыми новостями. И впервые в жизни услышал, как она плачет от радости.
Пятница. 10 сентября 2004 года
Пендлтон. Орегон
Они оставались там до пятницы — ожидая полного исцеления Крэйнака. Кроме того, Брыкающиеся Олени хотели, чтобы Волшебный Мальчик поучаствовал в собрании племени. Макс заказал билеты по-новой — для себя, Укии, Крэйнака и Алисии. Ренни мог бы отправиться вместе с ними, но он предпочел заказать билет отдельно, вследствие чего Макс громко интересовался, где Стая прячет свои сбережения.
Сэм продолжала колесить в фургоне по окрестностям, желая
Брыкающиеся Олени всей семьей приготовили одежду для Укии: мокасины, штаны из выделанной оленьей шкуры, обшитую бисером рубашку и орлиные перья. Он как раз причесывался, когда его нашла Алисия.
— Привет!
Укия улыбнулся девушке, хотя чувствовал себя очень неловко. Все равно как если бы он случайно прочел ежедневник своей подруги и узнал все ее тайные мысли, после чего ее место заняла тихая, грустная незнакомка. Интересно, после всего случившегося Алисия сможет хотя бы хорошо к нему относиться?
— Она знает? — спросила Алисия.
Кто — она? Что она знает?
Он недоуменно взглянул на Алисию — и неожиданно понял, о чем она спрашивает.
— То есть знает ли Индиго, что я… что я не человек? Да.
Укия лихорадочно придумывал, что бы сказать, чтобы исправить ситуацию, — но все утешения казались слишком ничтожными.
