не должны были заниматься.
— Позвони мне, когда закончится твоя смена. Если мне не надо будет идти в больницу, заезжай.
Подают ужин: гречневый пирог, яйца вкрутую, салат из лука с латуком и много хлеба. Сладкого сегодня нет. Ассада Бенедикт уже крадется к себе в комнату: скорее всего, будет тайком жевать шоколад.
У Ассады Бенедикт страсть к шоколаду. Она тратит большую часть своего социального пособия на шоколадные батончики — она покупает их в кафетерии. Как-то раз я заглянул к ней в комнату (она думала, что я нахожусь на своем посту) и увидел, что она стоит на кровати и бросает кусочки шоколада Десте Эзре, которая голышом стоит перед ней на коленях на полу. Деста Эзра должна была ртом ловить шоколад, но промахивалась, и Ассада Бенедикт заставляла ее слизывать шоколад с пола, не прикасаясь к нему руками. Они не заметили меня. Ассада Бенедикт в экстазе смеялась. Деста Эзра потела. У нее круглые, полные, довольно большие для ее маленького тела груди с твердыми сосками, и они вздрагивали всякий раз, когда она пыталась поймать кусок шоколада в воздухе. У нее были маленькие темные пальцы на ногах, а на животе еще был детский жирок. На её блестящих круглых ягодицах отражался свет комнатных ламп дневного света.
Я развернулся и очень тихо ушел на пост сиделки, сел за свой стол с пластиковой крышкой и крикнул: «Ассада Бенедикт!»
Наверное, через минуту она появилась на пороге.
— Не ешь шоколад в своей комнате.
— Я не ем шоколад. Я мертвая.
— У тебя в постели заведутся тараканы. Есть можно только на кухне.
Ужин закончился. Абе Гольдмил надевает длинный желтый клеенчатый фартук и начинает мыть тарелки, доводя их чистоту до совершенства. Все остальные собираются ложиться спать, как вдруг в дверях появляется очень странный человек. Он низенький и тощий, у него грязные кроссовки, серый костюм, желтый галстук и совершенно кошмарная прическа. На иврите мы называем таких «накопления и ссуды».
— Шалом, — говорит он, — я Преподобный Иоахим.
— Врач? — спрашивает его Амос Ашкенази.
— Нет, — улыбается человечек. — Я Преподобный Иоахим.
— Тогда вам к начальству, — и Амос Ашкенази указывает на меня.
— Добрый вечер, — говорит Преподобный Иоахим. — Мы с вами сегодня разговаривали по телефону.
— Да, разговаривали.
— Я не отниму много времени. Я уйду через десять минут.
— Да не торопитесь.
— Ну, и где же наш подопечный?
— Вон там, — и я показываю ему Иммануэля Себастьяна, который сидит на диванчике перед телевизором и ковыряется в зубах мизинцем.
— Здравствуйте, — подходит к нему Преподобный Иоахим. — Я — Преподобный Иоахим из Церкви Истинного Распятия. Не помолитесь ли с нами, брат во Христе?
— Не помоюсь, — отвечает Иммануэль Себастьян. — Вы не видите, что я занят?
— Помолитесь, — говорит Преподобный Иоахим, — а не помоетесь. Не желаете ли вы помолиться с нами?
— Я не могу. Я болен.
— А что у вас за болезнь?
— НСВ.
— Да излечит вас Иисус.
— Я не верю в Иисуса.
— Но вы же христианин, не так ли?
— Конечно.
— Так как же вы не верите в Иисуса?
— НСВ.
— Простите?
— Нарушение Способности Верить. Я ни во что не верю.
— Но вы ведь говорите это только потому, что у вас это НСВ?
— Тот факт, что у меня НСВ, означает, что я действительно не верю в Иисуса.
— Но Иисус верит в вас.
— Может быть, у него нет НСВ.
— Я никогда раньше не слышал про НСВ. Простите за такой вопрос, но есть ли такая болезнь на самом деле?
— Посмотрите на меня. Я ни во что не верю.
— Я верю вам, но вы наверняка знаете, что некоторые люди, особенно пациенты психиатрических клиник, иногда симулируют заболевания.
— А Иисус может излечивать симулированные болезни?
— Иисус может излечить все.
— Тогда какая вам разница, настоящая у меня болезнь или нет?
— Нет, — Преподобный Иоахим прокашливается, — я что хочу сказать, эта ваша — НСВ — она на самом деле существует?
— А Иисус на самом деле существует?
— Конечно же!
— Тогда позвольте мне заметить, что НСВ столь же реальна, как и Иисус.
— Хорошо, хорошо. Я имею в виду то, что некоторые люди иногда, как бы это сказать, верят в то, что больны какими-то выдуманными болезнями.
— Это не про меня, — говорит Иммануэль Себастьян. — Я, как бы это сказать, не верю ни во что.
— Я не сомневаюсь, что ваше состояние именно такое. Но вы понимаете, опять-таки, что некоторые люди симулируют болезнь, чтобы не выполнять определенных вещей или обязательств.
— Например?
— Например, чтобы не ходить в церковь.
— Так то симулянты. Я же, в отличие от них, действительно не верю в Иисуса.
— И тот факт, что вы не верите в Иисуса, и означает, что вы больны?
— Совершенно верно.
— Но вы можете всего лишь быть неверующим. И это не означает, что вы душевнобольной.
— Вы шутите, что ли? Иисус принял смерть ради вас. Надо быть сумасшедшим, чтобы в него не верить.
— Истинно так, — отвечает Преподобный Иоахим.
— Из чего следует неизбежное, — улыбается Иммануэль Себастьян, — а именно: я — сумасшедший.
— Но вы производите впечатление абсолютно нормального человека, — настаивает Преподобный Иоахим. — Глядя на вас, я с трудом верю в то, что у вас душевная болезнь.
— Но она у меня есть. Ее диагностировали. Меня поместили в клинику. Меня лечат.
— Ну, — говорит Преподобный Иоахим, — я просто говорю, что в это просто с трудом верится.
— Тогда, может быть, вам просто имеет смысл принять это на веру?
Глава 4
Иммануэль Себастьян никогда не был религиозен. Религиозный у нас Абе Гольдмил: он родился в строгой ортодоксальной семье. Он перестал молиться много лет назад, когда влюбился в Джули Стрэйн и
