— А вот и наш! Я с тобой не хочу водиться.
И мы с Путькой пошли домой. Так тихо дома сидели. Путька мне в колени сопел. Но мама всё равно пятно разглядела. Она у меня костюм с козликами отобрала и сказала, что я его не увижу до снега.
Такой уж день неудачный.
ТЫ ПРО КАКУЮ ЛУНУ ПОДУМАЛА?
Мы с мамой приёмник купили. Он такой гладкий! Его ни за что не ухватишь. Можно только погладить. Мы теперь всё время радио слушаем. У него звук хороший!
Путька сначала испугался приёмника. Он к нему даже подходить не хотел. Мы его прямо насильно к приёмнику подвели. Пусть он его понюхает. Приёмник горячим пахнет. Путька понюхал и стал чихать.
Путька на него первые дни так смотрел! Сидит и смотрит! Так пристально! И брови морщит. Он всё думал: кто же в этом приёмнике говорит? Всё разными голосами. Даже не поймёшь, на кого залаять. Может, это чужие голоса. А может быть, свои. Он со всех сторон обходил приёмник. Даже хотел на него лапы поставить, но мама не позволила.
Потом Путька привык к приёмнику. Он говорит, а Путька и внимания не обращает: играет или даже спит. Но если вдруг выключить, Путька сразу поднимет голову и смотрит — что такое с приёмником? Все голоса сразу ушли?
Мы сегодня с утра слушали детскую передачу про Буратино. Он сначала в полене прятался. Я сразу вспомнила про наш глаз. Мы его в дровах нашли. Он у нас на чердаке лежит, где темно. Вот там кто, значит, сидит! Мальчик. И только один глаз видно. Его надо оттуда спасти.
Потом я подумала, что он нарочно в полено спрятался. За ним, наверное, гонятся. А он спрятался. Пускай ищут. Мы лучше будем делать вид, что ничего не заметили. А то он ещё убежит. Испугается.
— Тебе что, не нравится? — спросила мама. — Ты же эту сказку любишь!
Я подумала — какая же это сказка? У нас мальчик на чердаке прячется. Мы его по глазу нашли. Как хорошо, что нашли! Мы про него никому не скажем.
— Мне эта сказка немножко надоела, — сказала я.
— Поищем другое, — сказала мама.
Я-то сколько раз слушала. А вот Путька не узнал до конца про деревянного мальчика. Он так слушал! К самому приёмнику подошёл. А мама выключает.
— Что, моя собаня? — говорит мама Путьке.
Он её носом просит, чтобы она не выключала, а мама не понимает. Он ей носом прямо в колени тычется, так уговаривает.
— Я тебе вечером сама расскажу, — шепнула я Путьке.
Он сразу успокоился и около меня сел, хвост по полу раскинул.
Мама крутит приёмник. Слышится разная музыка, голоса, песни. Мы с Путькой не успеем прислушаться, а мама уже дальше крутит.
Она такую смешную песню поймала, про луну. И вдруг сама начала подпевать. У нас мама никогда не поёт. А тут ей так про луну понравилось! «Мы все хотим побывать на луне, — подпевает мама. И смеётся. — Эх, на луне! Да на луне!» И опять смеётся.
Приёмник уже песню кончил. Он уже что-то рассказывает. Он уже про эту песню забыл. Таким строгим голосом последние известия рассказывает. А мама всё: «Ах, на луне! Вот, на луне!» Я никогда не слышала, чтобы мама столько пела.
— Хорошая песня? — говорит мама.
— Не знаю, — говорю я.
Вот, честное слово, не знаю — хорошая она или нет. Я про луну никогда не думала. Мне в голову не приходило. Когда луны долго на небе не видно, ну, тогда иногда подумаю — куда это луна ушла? С ней светло. И Путька маме ничего не ответил. Он луну не очень любит. Он на неё немножко воет.
— Я вам кое-что покажу, — говорит мама.
Она свой стол открыла и что-то ищет. Потом конверт достаёт:
— Вот!
Я смотрю — она мне карточку протягивает. На карточке незнакомый дяденька улыбается. У него такой лоб большой! И рот тоже не очень маленький. Потому что он улыбается. А глаза у него весёлые. Он Мне как будто подмигивает.
— Это кто? — говорю я.
— Человек с луны, — говорит мама.
— Как это — с луны? — говорю я. — Ты разве там была?
— Пока не была, — говорит мама. — Но мы там с тобой ещё побываем.
И опять смеётся, как маленькая. Я тогда поняла, что она шутит. На луне дяденьки не живут, мне мама сама читала.
— А вот и не правда, — говорю, — не побываем!
— Ты моя дурочка, — говорит мама, — ты про какую луну подумала? Ты, наверное, про ту, которая на небе?
— А разве на земле тоже луна есть? — говорю я.
— Не луна, а Луна, — говорит мама. — Это речка так называется — Луна. Она далеко на Севере течёт. На ней химический комбинат будут строить. Целый город!
— Где? — говорю я.
— На речке Луне, — говорит мама. — Понятно? Вот этот дядя и будет город строить.
— Один? — говорю я.
Мне жалко этого дядю. Он улыбается, а ему город строить. Дом и то как долго строить. А тут целый город! Он, значит, всю жизнь на Луне будет жить.
— Зачем — один? — говорит мама. — Там много народу. Там от народу отбою нет. Там стройка! Они быстро город построят.
Вот он почему улыбается! Их много. Как я сразу не подумала! Он в другое место поедет. Может быть, он мимо нас поедет. Может, он ещё раньше приедет, в отпуск. Так маме кажется. Почему бы ему к старым друзьям не заглянуть?
— У меня Димка — друг, — говорю я.
— Конечно, вы с Митей дружно живёте, — говорит мама, — но человек с Луны тебе очень понравится. Вот увидишь!
Откуда мама знает, если я его никогда не видала? У меня Путька есть. Мы всегда втроём будем жить — мама, Путька и я. Пусть он на Луне строит!
— Мы с ним в школе учились, — говорит мама. — А потом жизнь так сложилась, что мы потерялись.
Интересно, как они потерялись? Я один раз в «Детском мире» потерялась! Про меня даже по радио объявили: «Девочка Тата, четырёх лет, в пуховой шапочке и красном пальто, отстала от своей мамы в отделе мягкой игрушки». На весь магазин передавали! Мама сразу прибежала и так плакала. А сама ещё говорит, что плакать не любит.
— А почему он на меня щурится? — говорю я.
— Что ты? — говорит мама. — Такое открытое лицо…
Мне вдруг грустно стало. Чего мама его защищает? Я же ничего не сказала! Пускай он свой город строит, пускай на реке…
И приёмник вдруг как запоёт:
Издалека долго
Течёт река Волга… У меня в носу немножко защипало. Так приёмник грустно поёт, прямо каждое слово тянет — «дооол-гаа…». Как будто ему не хочется, чтобы эта Волга текла. А она всё равно течёт.
Из-да-ле-кааа дооол-гаа…
