заключается в том, чтобы постараться чувствовать себя хорошо, быть здоровой душой и телом до этой поры. Вот что вам нужно делать. В будущем вас ожидает успех - такова ваша судьба. Нужно набраться терпения. Хорошо? С вас сорок долларов, - забрав деньги, она проводила гостью до двери. - Дело не терпело отлагательств, - сказала Джекки, бросив на брата вызывающий взгляд.
- Прежде всего, - сказал Гарри, - убери эту эссенцию из борделя.
- Крис нравится запах ладана.
- Крис готова простить тебе даже убийство, так как она тебя слишком плохо знает. Не то, что я. Это мой дом, и я рассматриваю необходимость нюхать это дерьмо как приглашение в дом вонючего араба. К чертовой матери этот проклятый ладан, Джекки.
Она повиновалась.
- Что с тобой, братец? Ведь мы с тобой неплохо ладили. Что случилось?
'Ты становишься просто невыносимой, Джекки. Ты превратила мой дом в карнавальное шоу', - подумал Гарри. Он резким жестом указал на ее 'кабинет'.
- Для чего тебе нужно захламлять мой дом всем этим говном? Ты похожа на гадалку, сидящую у вход в магазин, у которой в этом доме права сквоттера (сквоттеры - бездомные, занимающие явочным путем квартиры или дома. -
- Все это очень для меня важно, - с достоинством возразила Джекки. - Это приносит счастье в твой дом.
Он рассмеялся.
- Каким образом, разрешите спросить? Все это просто корни, камни, куски выброшенного на помойку металла.
Она спрятала плошку.
- Не смей насмехаться надо мной, Гарри. Ты прежде этого не позволял себе.
- Ну, знаешь, в тебе за последнее время появились какие-то странности. Прежде ты никогда не пользовалась всем этим дерьмом. Я всегда отличался дикостью. Ты же была всегда паинькой. Ты вышла замуж, ты завела свой дом, у тебя появилось двое прекрасных детишек…
- Я ненавидела свою жизнь, - взвизгнула она. - Каждый новый день в ней был похож как две капли воды на предыдущий. Боже, как я ненавидела его и очень долго ненавидела своих мальчишек, - она подняла колоду гадальных карт. - Я могу это делать. Это мой дар. Я говорю людям то, что они хотят услышать, и они уходят со счастливым блеском в глазах. И они мне платят за это, Гарри. И платят хорошо. Почему в таком случае ты указываешь, как мне жить? По крайней мере я никогда не изменяла мужу, когда состояла с ним в браке.
- Мне кажется, - медленно сказал Гарри, - тебе придется поискать другое место для жилья. Мы уже далеко не дети. Мы не обязаны…
- Как было бы хорошо, если бы мы были детьми, - расплакалась она. - Какими мы были хорошими. Мы были друзьями, а теперь между нами нет никакой дружбы. Как могут так радикально меняться люди? Остановись, Гарри, подумай, что ты делаешь.
- Я хочу, чтобы ты убралась из моего дома, - резко повернувшись, он вышел из гостиной и пошел к себе наверх.
- Хэлло! - Лейк сняла телефонную трубку.
- Где ты была? - вопил Джордж.
Кажется, он был пьян.
- Я названиваю тебе несколько часов. С кем ты трахалась? Ну, ты ему понравилась? Он доволен?
Она повесила трубку, зная, что сейчас спорить с ним бесполезно. Она позвонит ему завтра и попытается загладить вину. Телефон вновь зазвонил. Она с подозрением глядела на аппарат.
- Ты где была, в ванной? - спросила Карен. - Почему ты целую вечность не поднимала трубку?
- Нет, просто читала захватывающую книгу. Не могла оторваться. Завтра будем бегать?
- Конечно. Где мы встречаемся, у Джорджа или у тебя?
- У меня дома. О, Карен, у меня вышла крупная ссора с Джорджем, и мне ужасно не по себе. Не могла бы ты приехать ко мне и переночевать у меня здесь? Я просто боюсь засыпать.
- Я ужасно устала, Лейк. Ты можешь приехать ко мне, но я вся совершенно разбита. Попробуй выпить теплого молока.
От одной этой мысли Лейк скривилась.
- Терпеть не могу теплое молоко. Приму полтаблетки 'Валиума' и засну.
- Ладно, я приеду.
- Нет, не стоит, раз ты устала. Все будет хорошо, я не стану ничего принимать - обещаю. Боже, Карен, ты что, хочешь отбить кусок хлеба у матери Терезы? Встретимся завтра пораньше - как только рассветет.
- О'кей, - желаю приятных сновидений.
- Тебе тоже. Повесив трубку, она направилась в ванную и приняла там таблетку успокоительного. Это не был наркотик 'Валиум'. Это были таблетки 'Перкордана'. Они предназначались для успокоения сильных болей. К счастью, они на нее подействовали. Она проглотила еще одну и, пошатываясь, направилась к кровати. В желудке у нее почти ничего не было, и она мечтала только об одном - о нескольких часах полного забытья. Пусть наступит, всю ее охватит чернота, в которой нет места для снов.
Телефон зазвонил снова. Она не снимала трубку. Она еще не спала, просто ее куда-то уносило течение, без всякой цели, и ей было тепло, приятно, она чувствовала себя в полной безопасности. Ей нравились болеутоляющие таблетки больше, чем кокаин. Кокаин действовал на нервную систему, вызывал раздражение. И выпивка хорошо помогала, чтобы избавиться от дурных снов, но все же они иногда возвращались, затевали дикую игру перед чуткими, просыпающимися глазами, в которых застывал ужас.
Звонки прекратились.
Медленно она повернула голову к аппарату. У нее возникло странное чувство, что это звонил он. Может, он хотел сообщить ей что-то важное. Нужно было поднять трубку. Этот, пропущенный ею звонок она хотела больше всего услышать еще раз. Она уставилась на телефон, призывая его снова зазвонить.
'Давай, Гарри. Набери мой телефонный номер еще раз. Ты же можешь это сделать… Что тебе стоит, мой мальчик…'
Через мгновение телефон на самом деле зазвонил.
Лейк улыбнулась. Очевидно, во всем виновата сила любви. Она подняла трубку.
- Я знала, что это ты, - прошептала она.
- Хэлло, моя сладкая девочка.
- Гарри, я никак не могу уснуть. Не знаю, что делать.
- Я сейчас расскажу тебе одну историю, и после ты спокойно заснешь, - голос у него был нежный, мягкий, казалось, он вибрировал от любви к ней.
- Да, очень мило с твоей стороны. - Она натянула до подбородка простыни, чувствуя себя маленьким, счастливым, любимым ребенком. Она чувствовала, как транквилизаторы растворяются у нее в теле, как разносит их кровь, вызывая какое-то неприятное, вязкое, неотступное ощущение.
- Жила-была одна прекрасная маленькая девочка… с длинными блондинистыми волосами и большими голубыми глазами…
- Больше не нужно никаких историй, - неразборчиво сказала Лейк. - Я уже сплю.
- Но ты должна послушать эту историю до конца. Ты должна быть хорошей девочкой и выслушать меня. Разве не так?
- Кто это? Это не Гарри.
- Нет, не Гарри, - голос был каким-то загробным, гипнотическим. - Ты знаешь, кто говорит. Мы принадлежим друг другу. Ты и я. Принадлежим навсегда.
- Кто вы такой? - прошептала она.
Она почувствовала, что собеседник улыбается. От этого голоса у нее по спине пробежали мурашки.
- 'Доппельгенгер', двойник, - сказал голос.
