научил меня Лэнг. Никогда не целиться в человека просто так, но если нужно убить — убивай. Другого не дано. Или ты выстрелишь первым, или тебя убьют.
— Понятно. — Мариетта осторожно коснулась его руки и почувствовала, как сильно он напряжен.
— Я видел, как Лэнг убивал. Он был очень терпелив, делал это только в крайнем случае, но уж если бил, то бил без промаха. Я не видел более меткого и быстрого стрелка, кроме, пожалуй, Дрю Куинна, который очень ловко управлялся с оружием там, в Хетч-Хетчи. Но Лэнг… Господи, он вселял в меня страх Божий! Меня даже стошнило, когда я увидел первый раз, как он кого-то убил, — так я испугался. Но Лэнг сказал: «Он нарушил закон и понес справедливое наказание». Он часто повторял эту фразу, потому что почитал закон, как десять заповедей, а себя считал чуть ли не Моисеем, который заставляет свой народ блюсти их.
— Мне хотелось бы с ним познакомиться, — шепотом сказала Мариетта. — Он, наверное, интересный человек?
— Да… был. — Мэтью вздохнул. — Это точно. Он многому научил меня, а я… Я никогда не говорил… ни разу я его не поблагодарил, ни разу не сказал ему, что он для меня значит. Я был просто глупым мальчишкой и не думал о том, что все может измениться. А Лэнг был чертовски хорош во всем. Клянусь, Этти! — Он крепко стиснул ее руку. — Я подражал ему. Мне казалось, что Лэнг будет жить вечно.
— Ты любил его, как отца.
— Да, — кивнул Мэтью. — Как отца. Я вел себя глупо, по-детски, но он все понимал. Лэнг видел меня насквозь. Ему ничего не надо было объяснять. За это я его и любил. — Он закрыл глаза и сжал руку Мариетты так, что чуть не переломал ей пальцы.
— О Мэтью!.. — Мариетта подала ему другую руку, словно хотела сказать: ломай и эту.
— Лэнг родился в Абилине. Он считал, что это настоящий Техас, самое сердце штата. Закончив работу, он всегда говорил: «Ну, малыш, пора возвращаться в настоящий Техас». — Мэтью улыбнулся. — Абилин мне не очень нравился, особенно по сравнению с Санта-Инес, но Лэнг любил этот город и использовал любую возможность, чтобы поехать туда.
Однажды мы отправились в Абилин после того, как целый месяц ловили бандитов, ограбивших банк в Лаббоке. Тяжелая это была работа, и Лэнг мечтал вернуться домой. Он уже подумывал о пенсии и написал своему другу, федеральному маршалу в Хьюстоне, насчет меня. Хотел, чтобы я получил его место, когда он сдаст свой значок.
В общем, до Абилина нам оставался день езды. Мы остановились в крошечном городишке. Ты понимаешь, что я имею в виду? — Мэтью посмотрел на Мариетту. — У него и названия-то нормального не было. Мы с Лэнгом зашли выпить в старый, ветхий салун. Только сели — вдруг вбегает какой-то парень и спрашивает: «Это вы — Лэнгли Тайне?» Никто не удивился: Лэнга хорошо знали в округе Абилин.
Ну, Лэнг сказал, что да, мол, это я. И тут все посетители столпились возле нас и стали рассказывать об одной семье, у которых была ферма на другой стороне реки. Молодых супругов звали Карл и Бекки Макгенри. У них было четверо детей, самый младший появился на свет всего несколько недель назад. Хорошая семья… Соседи забеспокоились, что Карла уже недели две никто не видел, а когда кто-то из них зашел проведать новорожденного, Бекки встретила его на пороге с обрезом в руках и пустила из него несколько очередей. Нам сказали, что миссис Макгенри, наверное, повредилась в уме, потому что несла всякий вздор и вела себя очень странно. Ни дети, ни мистер Мак-генри не вышли. Жители этого городка были встревожены и не знали, что делать.
Лэнг попросил их успокоиться. Сказал, что сам отправится на ферму и попробует выяснить, в чем дело. Может, ничего особенного и не случилось, просто супруги повздорили… из-за ребенка, например.
Мэтью вздохнул и замолчал, допил остывший кофе. Когда он ставил чашку на блюдце, Мариетта заметила, что его рука слегка дрожит.
— В общем, мы поехали туда… Сначала нас насторожил запах. Отвратительное зловоние шло из маленького сарая, который находился недалеко от дома. Мы зашли в сарай, и я чуть сознание не потерял от смрада. Никогда в жизни я не видел ничего подобного.
Карл Макгенри лежал там — вернее то, что от него осталось. Смерть наступила давно, и мы не смогли понять, что же произошло. Было ясно только, что он запрягал или распрягал лошадей: в руках у Карла были вожжи, а две лошади, впряженные в повозку, валялись рядом.
— О Господи, — прошептала Мариетта.
— Весь сарай был продырявлен… и трупы… Две дойные коровы, старый мул. Судя по количеству дыр в стенах, убийца спятил и палил куда попало.
Мэтью взял руки Мариетты в свои и положил на них голову, словно собрался молиться.
— Мы мгновенно оттуда выскочили. Лэнг сказал, что надо, мол, посмотреть, что она сделала с детьми, и велел отвести лошадей на дорогу, а то Бекки и их может прикончить. — Мэтью покачал головой и продолжал сдавленным голосом: — Я не хотел оставлять его одного. Не хотел, Этти! Но… но он отдал приказ, и я его должен был выполнить. А когда вернулся… Господи, я бежал со всех ног и совершенно выдохся… Потом я увидел их — Лэнга и миссис Макгенри. Оружия у нее не было, она просто стояла в дверях и кричала Лэнгу, чтобы он убирался. А Лэнг пытался ее успокоить. Сзади, в дверном проеме, стояли трое малышей, испуганных до смерти. Два мальчика и девочка. Все оборванные, худые и коротко остриженные. Издали казалось, что они лысые.
Миссис Макгенри выглядела не лучше. Она была еще молода, ей было не больше тридцати, и очень хорошенькая. Первое, о чем я подумал, поглядев на нее, вот, мол, какая красавица. Только очень худая. И дрожала она как осиновый лист. Не просто дрожала, Этти, — казалось, она сейчас рухнет на землю и начнет биться в истерике. А в ее глазах — голубых глазах — застыл ужас. Никогда я их не забуду. Она напоминала испуганного ребенка, который шарахается от любого шороха. Но кроме страха, я увидел и безумие. Оно ясно читалось на ее лице.
Лэнг говорил очень медленно, и она немного успокоилась. Я стал приближаться к ним — тоже очень медленно, и показал ей, что в руках у меня нет оружия. Мне оставалось пройти еще ярда два, но тут Лэнг велел мне остановиться и сказал: «Не делай лишних движений, малыш. Будь умницей».
К этому времени Бекки как будто успокоилась: Лэнг умел уговаривать людей. Он объяснил, что хочет побеседовать с ней, и только. Она, мол, может делать все, что ей заблагорассудится. Он сказал, что хотел бы зайти в дом и поговорить за чашечкой кофе, но можно и здесь, это не важно. Не важно…
Мэтью снова сжал руки Мариетты и еще ниже наклонил голову. Мариетта прикусила губу, боясь сказать что-нибудь некстати.
— Не знаю, как все это случилось. — Мэтью повысил голос. — Возле дверей лежала куча досок. И топорик. Бекки схватила его и начала орать.
— Мэтью.
— А я стоял. Просто… стоял, — говорил он глухим, придушенным голосом. Потом со стоном закрыл руками глаза.
— Все в порядке, — прошептала Мариетта. — Все хорошо.
— Он не сделал ничего! — вдруг с яростью закричал он. — Даже револьвер не вытащил. Просто стоял, расправив плечи, и смотрел… Смотрел, как она приближается.
Мэтью задыхался, а Мариетта ничем не могла ему помочь, только держала его за руки и плакала.
— Все произошло так быстро. Лэнг упал, а Бекки стояла и смотрела на меня. Она не кричала и не двигалась — просто смотрела. И я не помню, как в руках у меня оказался револьвер.
Он замолчал, не в силах выговорить ни слова. Его горячие слезы текли по пальцам Мариетты, а она целовала его склоненную голову и шептала:
— Мэтью… Мэтью…
Прошло много, очень много времени, прежде чем Мэтью успокоился и выровнялось его дыхание.
— Ребекка Макгенри. Это был первый человек, которого я убил. Прямо на глазах у ее маленьких детей. Я убил ее. А в доме еще был младенец. Совсем крошечная девочка, такая слабенькая и голодная… она даже не могла плакать. Братья и сестра не помнили, как ее зовут. — Он шмыгнул носом и поднял голову. — Она умерла на следующий день, в городе. Никто не смог ее спасти.
Мэтью вздохнул.
— Ну, а дальше, сама понимаешь, — продолжал он, вытирая мокрое лицо. — Кое-кто знал, как связаться с родителями Бекки, они приехали в Абилин и забрали детей домой, в Кентукки. Супругов
