продолжать этот разговор. — Первым делом я врублю систему безопасности. Моя домашняя система в порядке. Со мной все будет хо-ро-шо.
Масленка сопротивлялся довольно долго, но потом сдался, пообещав часто справляться, как у нее дела. Естественно, он к тому же найдет способ предупредить Натана.
Тинкер попыталась перевести разговор на другую тему:
— Можешь оказать мне любезность и добыть перекиси? Лейн говорит, что она лучше всего удаляет пятна крови. Нам нужно восполнить запасы аптечки первой помощи. И еще мне нужны прокладки.
— Я уже восстановил аптечку. И накупил всякой бакалеи. Все это у меня дома. А свои женские штучки покупай сама.
— Они не кусаются, Масленка, и каждому ясно — они не для тебя.
— Мне все равно неловко. К тому же я не знаю, какие именно покупать.
— Я почти все потратила на перевязку. Любые сгодятся.
— Сама покупай, — упорствовал любящий брат. — Хочешь, я сегодня же вечером перетащу к тебе все остальное?
Отличный способ убедиться, что с ней все в порядке. А потом он наверняка останется допоздна…
— Не, я поем где-нибудь. Возьму пиццу и пива. Приноси завтра.
Он был явно недоволен, но не стал возражать.
А ближе к полудню на свалку пришел Ветроволк. Вот только что его не было, а мгновение спустя он уже стоял и смотрел на нее.
Тинкер оглянулась и замерла. Все утро она страшно психовала и металась из одной крайности в другую: то не хотела, чтобы эльф показывался ей на глаза, то умирала от желания его увидеть; то ужасалась его возможному появлению, то уговаривала себя, что он может и не прийти. Ближе к полудню Тинкер истерзала себя до предела мыслью, что увидела во всей этой ситуации то, чего в ней нет, и что он не
«Выбери что-нибудь одно, идиотка, — заворчала она на себя. — Рада. Я рада его увидеть». Радость нахлынула на нее так быстро и так мощно, что она подумала: «Это, наверное, и есть самая истинная из моих эмоций». Впрочем, направляясь к эльфу — чтобы поздороваться, — Тинкер постаралась просто улыбнуться, ни единым движением не выдавая обуревавших ее чувств:
— Привет!
Элегантно одетый в какое-то эльфийское великолепие, Ветроволк выглядел весьма неуместно на грязной свалке металлического лома и битого стекла. Он казался созданием, сотканным из солнечных бликов на глади реки. За его спиной, причем на весьма порядочном расстоянии, держались вооруженные эльфы — его телохранители.
Ветроволк легко кивнул в знак приветствия, чуть наклонив голову и сдвинув плечи. А затем преподнес Тинкер маленькую шелковую коробочку.
— Это тебе.
Это было произнесено на высокоэльфийском. Что-то об общей беседе. По крайней мере, ей казалось, что «павуанэ» означает общий разговор или беседу. Но слово «хулирулэ» было ей незнакомо.
Тинкер взглянула на коробочку подозрительно, помня о саде, который он подарил Лейн, и о предупреждении ксенобиолога. Но коробочка совсем не казалась опасной.
— Что это?
— Кэва.
— О!
Тинкер взяла коробку, открыла ее и действительно обнаружила в ней золотого родственника соевых бобов. Генетически измененные за тысячи лет, бобы кэва стали эльфийской чудо-пищей. Сырые, запеченные, жареные, перетертые в муку и даже превращенные в конфеты, бобы кэва на протяжении столетий являлись основной праздничной едой эльфов. Вот эти, например, были обжарены в меде. Ее любимые! Значит, это и есть вознаграждение за спасение жизни? Потом она заметила, что один из телохранителей держит что-то, завернутое в ткань и гораздо более похожее на настоящий подарок. Может быть, сласти — лишь аперитив перед настоящей волшебной трапезой?
— Спасибо!
Ветроволк улыбнулся, когда она положила в рот один из мягких, похожих на орешки, бобов и принялась с наслаждением жевать.
— Ты обещала научить меня игре в подковы.
Тинкер удивленно рассмеялась:
— Ты и вправду хочешь поиграть?
— А ты любишь в нее играть?
Она кивнула:
— Да, это очень весело.
— Ну, тогда я точно хочу научиться.
— Что ж, хорошо. Пойду возьму ключи и подковы.
Ключи подходили к воротам, отделявшим свалку от участка леса, где они с Масленкой играли в детстве, когда на свалке работал дедушка. В Питтсбурге много таких уголков дикой природы, мест, слишком покатых для строительства, заросших старыми деревьями и одичавшей виноградной лозой. На их площадке находилось несколько наклонных террас, перемежавшихся крутыми обрывами: своеобразная лестница, вырубленная природой в склоне холма и ведущая с одного уровня на другой. Когда-то давно там были вырыты ямки для подков.
— Это простая игра. Становишься на край, вот здесь, и кидаешь подкову на колышек. Вот так. — Тинкер оглянулась, чтобы не задеть его, замахиваясь для броска, и метнула подкову хорошо отработанным движением из-под руки. Подкова пролетела почти сорок футов и звякнула о колышек с характерным переливом. — Попала! Вот и вся задача. — Вторая подкова ударилась о колышек и отскочила. — Увы, это случается чаще.
Ветроволк взял у нее вторую пару подков. Оценил на глаз куски железа в форме буквы U.
— Неужели лошади на Земле действительно такие большие?
— Не знаю. Я никогда не уезжала из Питтсбурга.
— Так, значит, Эльфдом — твой дом?
— Наверное. Я считаю Питтсбург своим домом, но только когда он на Эльфдоме.
— Хорошо, что я узнал об этом, — сказал Ветроволк.
И пока она думала над значением этих слов, эльф произвел бросок, копируя ее движение из-под руки. Подкова изящно перелетела колышек на несколько футов.
— Это труднее, чем кажется.
— Просто не обязательно означает легко, — пояснила Тинкер.
Они пошли по полю к яме, чтобы подобрать подковы.
— Ты и твой двоюродный брат — сироты?
— Почти. Отец Масленки жив, но сидит в тюрьме. Выйдя на волю, он не сможет иммигрировать.
— А Масленка захочет повидаться с отцом?
Тинкер покачала головой и попыталась сосредоточиться на броске.
— Он убил его маму. Не преднамеренно, а просто ударив ее во время ссоры. Но убил — значит убил. — Неудивительно, что Тинкер промазала. — Теперь Масленка изо всех сил старается быть прямой противоположностью своего отца. Он никогда не пьет так, чтобы напиться. Не кричит, не дерется и лучше отрубит себе руки, чем ударит того, кого любит.
— Он благородная душа.
Тинкер просияла, взглянув на Ветроволка: ей было необычайно приятно услышать от него похвалу своему брату.
— Да, это так.
— А моя семья очень нетипична для эльфов. — На этот раз подкова Ветроволка приземлилась гораздо ближе к колышку. — Мы, эльфы, не поддерживаем родственные или дружеские связи с той же готовностью, как вы, люди. Иногда я думаю, что это происходит из-за способа нашего воспитания. У нас братья и сестры
