Словно предупредительный звонок прозвенел в его голове.
— Это тоже тебя не касается, — парировала Челси.
— Он что, до сих пор не умеет водить машину?
— Боже мой, какими мы взрослыми прикидываемся, а сам ему просто завидуешь. — Челси подула на ногу, пытаясь высушить лак.
— Стал бы я завидовать Кенту Аренсу! Разговаривает, словно мораль читает, да еще и половину не поймешь.
— Ну, а мне нравится, и он действительно меня вчера провожал. Еще что-нибудь тебя интересует?
— Ну все, достаточно, — сказал Том, пытаясь побороть дрожь в желудке и чувство страха, охватившее вдруг его душу. — Ей-Богу, кто бы вас послушал, решил бы, что вы смертельные враги. И, Робби, не забудь, о чем мы говорили в школе.
— ао чем вы говорили в школе? — с совершенно детским любопытством спросила Челси.
— Челси! — предупреждающим голосом произнес Том.
— Ну ладно, ладно. — Дочь не стала нарушать семейное правило о том, что нельзя лезть в личную жизнь другого, Том и Клэр всегда призывали детей соблюдать это требование. — Но скажи Робби, чтобы не приставал к Кенту и не запугивал его, Аренс славный парень и очень мне нравится.
Слова Челси как будто ударили Тома, его горло сжалось, а суп, казалось, свернулся в животе. Боже мой, что же он наделал? Он все трусил, скрывая правду, а теперь Челси влюбилась в собственного брата.
Надо было остаться наедине, обдумать все. Он поднялся и, захватив тарелку, пошел на кухню. Клэр смотрела на мужа.
— Том, ты почти ничего не съел.
— Прости, дорогая, я не очень голоден.
На кухне он принялся мыть тарелку, думая о том, что следовало признаться во всем еще десять дней назад, тогда, когда он впервые увидел Кента. Все это близкие ему люди — шесть человек, — их судьба зависела от того, как сложатся отношения между Томом и Кентом, а он слишком долго откладывал принятие честного решения. Заглушая звук льющейся воды, Гарднер прокричал:
— Знаешь, дорогая, я сейчас поеду в авто-магазин покупать аккумулятор для «новы». Займусь краном на кухне попозже, ладно?
— Может, посмотришь, что с ним, а то вдруг понадобятся какие-нибудь детали?
Он вернулся на веранду, пытаясь скрыть нервозность, поцеловал жену в пробор.
— Машина важнее. Я скоро вернусь.
Он доехал до магазина в центре города и из таксофона позвонил Монике Аренс. Она ответила после третьего гудка.
— Здравствуй, Моника. Это Том Гарднер. Удивленное молчание, а потом:
— А-а, — словно она смотрела на кого-то еще, находящегося в комнате. Наверное, на Кента, подумал Том.
— Мне надо поговорить с тобой. Она молчала.
— Немедленно.
— Я не могу.
— Это очень важно.
— Я тут занята одним делом и…
— Моника, мне наплевать, чем ты занята! Разговор нельзя отложить! Кент вчера после игры провожал домой мою Челси!
Снова пауза, потом:
— Понятно. — Том чувствовал, как она подбирает слова, притворяясь, что разговаривает с кем-то с работы. — А проходная открыта по субботам?
— Он там, с тобой в комнате?
— Да.
— Он поверит, что тебя вызвали на работу?
— Да.
— Я в торговом центре. Можешь подъехать сюда?
— Думаю, да, но я не могу задерживаться надолго. Мы все еще устраиваемся на новом месте, и в доме очень много дел.
— Ты знаешь, где это?
— Да.
— Сколько тебе потребуется чтобы добраться сюда?
— Ну хорошо. Приеду через пятнадцать минут.
— Здесь есть ресторан под названием «Кьятти». Я вожу красный «таурус». Припаркуюсь с северо- западной стороны здания. Через пятнадцать минут.
— Да, хорошо, до свидания.
Он не помнил, как покупал аккумулятор, как стоял в очереди и как выписывал чек. Том ощущал только острую боль в спине, твердый комок в горле и то, как у него раскалывается голова. Была суббота. В торговом центре в этот день многолюдно, и он в любую минуту мог наткнуться на кого-нибудь из своих учеников. Правильно ли он поступил, договорившись встретиться с Моникой на стоянке? Том посмотрел на часы, надеясь, что обеденное время заканчивается и стоянка опустеет, когда туда подъедет Моника. Было 13.35.
Он заехал на стоянку, припарковался, выключил мотор и стал ждать. Солнечные лучи скоро превратили машину в раскаленную печку. Стоянка быстро пустела. Том открыл окошки и уставился на кирпичную стену ресторана, закусив губу и задумавшись.
Голубой «лексус» затормозил справа от него, и Том внезапно почувствовал себя виноватым не только в измена восемнадцатилетней давности. Две машины, стоящие рядом, женщина, выходящая из одной и садящаяся в другую, — эта картина несла явный отпечаток какого-то тайного свидания. Он выскочил из автомобиля в тот момент, как Моника вышла из своего «лексуса». Она подошла к бамперу машины, и Том поступил так же.
Оба молчали, избегая смотреть друг другу в глаза и чувствуя только неловкость.
— Спасибо, что пришла, — наконец сказал Том.
— Я просто не знала, что делать. Кент был рядом со мной в комнате, когда зазвонил телефон.
— Я тоже не знал, что делать, поэтому и. позвонил тебе.
На Монике были солнцезащитные очки, а через плечо висела маленькая сумочка. Ее платье, снова какого-то мешковатого фасона, заставило Тома мысленно возблагодарить судьбу за то, что у его жены гораздо больше вкуса. Он попытался заглянуть Монике в глаза, но отсвечивающие на солнце очки не позволяли этого.
— Может, сядем ко мне в машину и поговорим?
Она сверкнула очками в его сторону, поджав бесцветные губы. Потом, ничего не ответив, открыла дверцу «тауруса» и села на пассажирское место. Он занял место за рулем. Тяжелое молчание затянулось, оба были смущены. Если бы у них остались хоть какие-нибудь сентиментальные воспоминания о прошлом, возможно, им было бы легче найти общий язык, но они могли только сожалеть о той ночи, да и вспоминалось им совсем немногое.
Наконец Том откашлялся и сказал:
— Знаешь, я не совсем хорошо соображал, когда позвонил тебе. Я даже не обдумал, как и где нам встретиться, просто поднял трубку и набрал номер. Если ты хочешь поехать куда-то, чего-нибудь выпить…
— Все в порядке. Ты сказал, что вчера Кент провожал после игры твою дочь.
— Да. Я сам узнал об этом час назад.
— Значит, я делаю вывод, что ты хочешь объявить своей семье, кто он на самом деле.
— Мне придется. Я знаю обо всем только десять дней, и все это время просто не нахожу себе места. Я совсем не умею скрывать что-либо от своей жены.
Моника оперлась лбом о ладони, ремешок сумочки соскользнул с ее плеча. Том продолжал:
