Спорить с Аркадием по этому поводу никто не стал. Этика в казачьем обществе по отношению к НЕ СВОИМ была… гибкой. Разговор перешёл в конструктивное русло обсуждения способов устранения мешающих продвижению янычар и возможности обратить на Селима благосклонное внимание султана. Мурат хоть и числился пьяницей, но по молодости лет мозги пропить не успел, ум и волю имел незаурядные.
Решили немедленно послать в Стамбул одного из характерников, умеющих хорошо говорить по-турецки. Для укрепления решимости Селима-Василия помогать казакам. Заодно решили отправить туда несколько казаков, проведших в плену много лет. Убивать неугодных янычар, помогать в возвышении агенту, на которого делалась ставка. Когда попаданец рассказал о своей задумке, в которой мог помочь именно капуджибаши, все единогласно решили проводить её в жизнь. Для чего не жалеть ни денег, ни, если понадобится, казачьих жизней.
Подобное совещание Аркадий провёл и с донскими атаманами и характерниками. Разведсеть у донцов была менее разветвлённой, но тоже неслабой. Разве что несколько более сконцентрированной на уже взятом Азове, Крымском ханстве, кавказской политике и ногайцах.
А вот с организацией контрразведок, вроде бы одобренных, дело шло куда хуже. Атаманы ограничились выделением по сотне казаков для присмотра за торговыми гостями и контактами с ними местного населения. Больших, привычных для двадцатого века полномочий эти структуры не получили. Уж очень ценили казаки свою волю и любые её ограничения встречали в штыки, хоть и внедрение реальных штыков пока затормозилось. Так что контрразведки получились наблюдательными. Подумав, попаданец решил не форсировать события. В таком болезненном вопросе стоило проявить осторожность.
Глава 2
Работали не покладая рук, с минимумом перерывов весь день, однако снарядили всего несколько ракет.
Аркадий скосил глаз на шедших рядом с ним Срачкороба и Васюринского. В здоровенной сумке, которую тащил невысокий, поленившийся переодеваться после работы Юхим, что-то подозрительно булькало, причём вряд ли в одной ёмкости. От этого обычно приятного уху звука у попаданца появилось лёгкое чувство тошноты. Посиделки втроём для них стали традиционными, выпивалось на них много. Видимо, организм из двадцать первого века переносил такие нагрузки хуже, чем казаки века семнадцатого.
Подумав немного (думалось на труднопереносимой жаре после тяжёлого трудового дня плохо), Аркадий начал издалека:
– Панове, а правда, что по казацким обычаям старшине часто напиваться нельзя?
Друзья попаданца отреагировали по-разному. Иван мрачно зыркнул исподлобья. Ответ подразумевал, что он ведёт себя не по-атамански. Очень неприятное для него напоминание. А Срачкороб безразлично передёрнул плечами.
– Ну, старшине злоупотреблять не положено. Атаманам и их помощникам нужно сохранять голову трезвой. Только меня это не касается, я и сотником-то никогда не был.
Губы Ивана, сделавшего вид, что вопрос Аркадия его не заинтересовал, тронула усмешка. Он, конечно же, понял, к чему попаданец клонит.
– Да? Ты не имеешь отношения к старшине? Ты в этом уверен?
Срачкороб, до этого явно расслабленный, явственно насторожился. У него даже походка изменилась, из перевалочки кавалериста в крадущийся шаг хищника. Скрадывать врагов казаки были большими мастерами.
– Странный вопрос. Конечно, уверен! Как был простым казаком, так и остался. Никто меня ку… сотником не выбирал.
Просившееся на язык слово «куренной» Юхим заменил в последний момент на слово «сотник», сообразив, что вынужденному уйти из руководства куреня своего имени Ивану слышать такое сравнение будет неприятно[10].
– Сотником тебя действительно никто не выбирал, это правда. Только припомни, с кем это ты весь день, кроме нас с Иваном, общался?
– Ну, с Дзыгой, Грыцьком, Рубайлой… ну, в общем, с джурами.
– Чьими?
– Эээ… что «чьими»?
– Чьими джурами?
– Ну, ясно, что своими, твоими и Ивановыми! Кто ж нам своих даст?
– Положим, надо было бы, дали бы. Только ты сам сказал, что у тебя есть джуры. Где ты слышал, чтоб у простого казака были джуры?
Юхим встал, вынудив остановиться и друзей. Почесав в недельной щетине затылка, признался:
– Эээ… нигде не слышал. Вообще-то джур у простых казаков не бывает. Только ж мне их на важное для всего войска дело дали.
– Правильно. Тебе дали джур на важное для всего войска дело. И, добавлю я, ещё дадут, дополнительно. Значит, признали тебя, Юхим, принадлежащим к старшине. И отсюда получается, тебе тоже, как и нам с Иваном, часто нажираться нельзя.
Юхим опять полез чесать затылок. Новость, что он принадлежит к числу старшин, его совсем не обрадовала. Хотя, казалось бы, природный Кантемир должен был автоматически себя туда зачислять.
– Кстати! – продолжил наращивать давление Аркадий. – И шуточка последняя твоя… уже не по возрасту и положению.
Придирка к смыслу его жизни, проказам для смеха, неприятно Срачкороба поразила. Он-то своей шуткой всерьёз гордился.
– А что шуточка? Многим понравилась. Над этими козлами весь Азов смеялся. Будут знать, как меня задевать. Нормальная, по-моему, шутка.
– Знать они, положим, будут то, что тебя, если попадёшься, лучше сразу пристрелить. Им бы, если они так тогда сделали бы, ничего не было бы. И шутка нормальной у тебя получилась для какого-нибудь молодыка[11]. А ты теперь знаменитость. Если не атаман, то есаул. Без новых ракет турки нас так вздрючить могут, что матерям здесь долго оплакивать сгинувших казаков придётся. Привыкай к новому положению. Если уж будешь шутить, то постарайся не понос вызывать, а выставлять своих недоброжелателей дураками. Или там жадными недоумками. Это, кстати, ранит ещё больнее. Представь, что кто-нибудь выставил тебя самого идиотом.
Юхим представил, и подвижная его физиономия на короткий миг стала лицом убийцы. Ох, нехорошо будет выставившему дураком Срачкороба…
– И как это сделать?
– Сам думай. Ты-то у нас точно не идиот?
– Конечно!
– Вот и придумай, как можно того, кто тебе досадил, показать совсем глупым, ничего не понимающим.
Срачкороб задумался, махнул рукой каким-то своим мыслям и двинулся в путь. Дальше друзья пошли молча и вскоре, конечно же, напились до отключки. Но в последний, на какой-то период времени, раз. Если горилка уже куплена, то не выливать же её на землю?
