опущенными головами и очень быстро. Дважды я намеренно подходил к ним под предлогом поиска нужной улицы. Один ответил, что не говорит по-английски, а другой просто ткнул в сторону и показал два пальца, давая понять, что мне осталось пройти два квартала, после чего нервно оглянулся и заспешил прочь.
Когда пришло время встречи с Ким, я подошел к остановке такси и назвал водителю отель «Регис». По дороге я спросил его:
— Когда же здесь закипит жизнь, приятель?
— Скоро, сеньор. Как только спадет дневная жара.
— Можешь посоветовать какие-нибудь особенные места?
Он молча пожал плечами, мол, все места стоят одно другого.
— Как насчет казино? Не жульничают? Не хотел бы я потерять деньги на испорченной рулетке.
На этот раз его взгляд встретился с моим в зеркальце.
— Правительство следит за тем, чтобы все было честно. — Он словно читал хорошо выученный урок.
— Отлично. А как дела обстояли раньше?
Я еще раз увидел его глаза, их выражение было уклончивым.
— Все было по-другому, сеньор. Произошли большие изменения.
— К лучшему?
— О да, сеньор. Сейчас гораздо лучше. Больше нет бедных. Правительство следит за этим. — Еще одна затверженная фраза. Мне стало интересно, выезжал ли он за границы этого островка роскоши, соседствовавшего с трущобами.
Игровые залы «Региса» не напоминали Лас-Вегас — скорее вкусы начала двадцатых годов. Комнаты утопали в толстых бархатных коврах и тяжелых драпировках, огромные хрустальные канделябры разбрасывали радужные брызги по игральным столам. Здесь царила атмосфера бриллиантового Джима Брейди и можно было почти услышать, как шелестят купюры в толстых бумажниках клиентов. Валюта из дюжины стран света обменивалась за стойками на столбики фишек, а официантки, говорившие почти на всех языках, обносили гостей шипящим шампанским. Деньги были единственным общим знаменателем для довольно неоднородной публики.
Я потерял почти полчаса за покером, затем попал в полосу удачи и положил около семисот долларов в свой кошелек, после чего двинулся дальше. Я хотел произвести впечатление неугомонного новичка, который стремится все попробовать на зуб, прежде чем приступить к крупной игре, и при этом не беспокоится, проигрывает он или выигрывает. В любом случае я оставлял большие чаевые, чтобы меня запомнили.
Ким появилась около девяти часов и присоединилась ко мне за колесом рулетки. Снова на ней сосредоточились взгляды всех присутствующих, и оценивающее бормотание послышалось вокруг стола. Завистливые глаза смерили меня с головы до ног, когда она нежно взяла меня за руку, как и полагалось любящей жене. Я уже заметил пару ребят, которые были не прочь рискнуть и приударить за ней, но я выглядел слишком внушительно, а выражение моего лица ясно говорило о том, что я легко могу покалечить в случае чего, так что они ограничились сожалеющим пожатием плеч и вернулись к игре.
Проиграв в очередной раз, я отвел Ким к бару, заказал нам пару напитков и спросил:
— Ну, как дела?
— Накупила целую кучу всего. Отнесла покупки наверх.
— Они уже перетряхнули номер?
— Незаметно, но тщательно. На первый взгляд почти ничего не видно. Они профессионалы.
— Я так и думал. Что ты узнала?
— Подтверждение нашей информации, — сказала она. — Правительство номинально возглавляет президент и его кабинет, навязанный народу командой Карлоса Ортеги. Они только марионетки, которые делают все, что им приказывают. Это старый прием. Народу внушают надежду на процветание и обогащение, но это просто очковтирательство. Ортега контролирует армию, та, в свою очередь, контролирует население. Это мягкий переворот, вместо революции, но по эффективности он ей не уступает.
— Тогда почему Ортега просто не возьмет правление в свои руки?
— Потому что ему нужно мировое одобрение. Он любит деньги и любит власть, но деньги все же на первом месте. Ему принадлежит здесь золотой рудник, и, если равновесие вдруг нарушится в неблагоприятную для него сторону, он сможет исчезнуть со своим состоянием, так же как это делали все остальные диктаторы.
— Но если у него достаточно денег, равновесие всегда будет смещаться в его сторону, — возразил я.
— Безусловно. Сейчас правительственные фонды истощены, так как были израсходованы на строительную программу. Местные налоги просто грабительские, и, если бы не жесткий контроль армии, могли начаться открытые выступления.
— Это не сработает.
Ким покачала головой и отпила из бокала.
— Я не знаю. Среди тех, с кем я говорила, странные настроения. Кажется, что им нравится их номинальный президент. Он ничего не может сделать, но он один из них и выступает на их стороне. Уже дважды пытался избавиться от Ортеги и по-прежнему не очень жалует его. И я уверена, Ортега разделался бы с ним немедленно, если бы при этом не пострадала его репутация. Будь у него уверенность в том, что нужные правительства поддержат его, он бы давно завинтил гайки.
— Это на руку коммунистам.
— Не знаю. Мы оставили их в покое на Кубе, и, возможно, они не хотят рисковать своим нынешним положением, слишком усердствуя в таком незначительном месте, как это. Ведь другие латиноамериканские страны могут ожесточиться. Нет, мне кажется, что красные действуют осторожно и просто выжидают. Если Ортега самостоятельно одержит победу, они подыграют ему. Если провалится — проигнорируют это.
— И мы получим Виктора Сейбла.
— У Ортеги на руках все козыри, Морган. Он может торговать им. Ведь обе стороны отчаянно нуждаются в нем, и Ортега ждет, пока за него не дадут хорошую цену.
— Черт, тогда нам для начала было бы лучше ввести войска.
— Это может привести к мировой войне. В таком случае коммунисты уж точно выступят с Ортегой. У них будет пропагандистское преимущество, прежде всего, и, во-вторых, уже готовое запасное правительство, которое поддержит его. А кроме того, это развяжет им руки на других горячих территориях, например в Азии, где на них работают все линии коммуникаций.
Я допил свой напиток и помахал бармену, чтобы он повторил.
— Да, повезло старику Моргану.
— Кто-то должен был это сделать, — сказала мне Ким. — Ты как нельзя лучше подходил для этой работы.
— Большое спасибо, детка.
— Не стоит, — сладко улыбнулась она. — Относись к этому как к курсам мировой политики и как к альтернативе тюремного приговора.
Ее улыбка стала шире, но тут же превратилась в гримаску, когда я чуть толкнул ее голень кончиком ботинка.
Она не перестала улыбаться, но все-таки проговорила:
— Ну ты и нахал.
— Все в порядке, — ответил я. — Рассматривай это как курсы по искусству не злить мужчину.
На этот раз она рассмеялась искренне и допила свой бокал вместе со мной. Позади нас, плотно окружив игорные столы, уже собралась толпа, мы поднялись и присоединились к играющим. Если бы не Ким, мы бы не смогли пробраться к столам, но она ловкостью и улыбками проложила нам путь к столику, а затем встала рядом со мной и смотрела, как я играю.
Четыре раза подряд я выиграл и тут же почувствовал к себе внезапный интерес игроков. На мой кон стали ставить большие деньги, и передо мной уже скопилась внушительная груда фишек. Крупье поменял кости и позволил мне осмотреть их; я выкинул две шестерки, в следующий раз то же самое. Выиграла четверка, и со всех сторон раздались вздохи облегчения, а парень, стоявший рядом с Ким, радостно
