винтовками наперевес выскочили из дверей и остановились перед нами. Прежде чем они увидели меня, я успел выбросить кольт и запасную обойму за кучу мусора и прикрыть все это какими-то бумагами. Мы не стали суетиться и убегать. Мы просто подошли к ним. Лейтенант дал мне краткие указания, как я должен стоять с поднятыми руками, облокотившись на машину; затем быстро обыскал, чтобы удостовериться, что у меня нет оружия, вернул бумажник и извинился перед Ким. Если бы он попытался обыскать и ее, ему бы не поздоровилось, но, к счастью, его хорошие манеры взяли верх, и, увидев на ее лице выражение негодующей невинности, он просто закашлялся в кулак. Когда он проговорил: «Сеньор...» — я сплюнул почти ему на ногу и сказал:
— Ну и чертово это место.
Владелец ресторана, удостоверившись, что все под контролем, вышел с трясущимися коленками, жалуясь на разбитое стекло и уверяя, что мы ничего не сделали, только поужинали, а когда вышли из ресторана, нас сразу обстреляли. Но у лейтенанта были свои инструкции. Мы должны были сопровождать его в отделение, где будет составлен протокол. И если мы хотим, чтобы это дело было рассмотрено должным образом, нам надо указать все свои претензии. Я дал бедному парню в белом переднике сотню баксов за разбитое окно, чем приобрел преданного друга, и сказал лейтенанту:
— Ну что же, поедем.
Руссо Сабин, начальник полиции, был маленьким и круглолицым, как луна, с приклеенной улыбкой под тоненькими, будто нарисованными, усиками и блестящими черными волосами, которые обтягивали его скальп не хуже колпака. Он излучал неистребимое дружелюбие, покачиваясь в кресле, со сложенными на животе ручками, словно счастливый Будда. В его глазах плясали огоньки от счастья, что он принимает таких гостей в своей стране, он почти пел от переполнявшего его восторга.
Но Арт Кифер предупреждал меня, что это — палач Карлоса Ортеги. А я верил Арту. В смеющихся глазках было не только удовольствие — точно так же они смотрели на смерть и радовались ей.
— Ах да, мистер Винтерс. Разумеется, мне очень жаль, но, в какой-то степени, я этого ждал. Ведь вы должны признать, это ваша вина.
— Моя вина, что меня хотели застрелить? — взорвался я.
Он успокаивающе поднял руку:
— У вас при себе была чрезвычайно крупная сумма денег. Вы выбрали для ужина довольно отдаленное от обычных туристских маршрутов место и таким образом спровоцировали попытку ограбления. Такой прискорбный инцидент — не первый и не последний.
— Послушайте... — начал я.
Сабин снова остановил меня:
— В отелях и казино есть сейфы, в которых гости могут хранить свои выигрыши и не беспокоиться за них. Повсюду развешаны инструкции с информацией на нескольких языках. Но вы предпочли проигнорировать их. Возможно, какой-то мерзавец заметил, как вы выигрываете, проследил за вашим уходом и направился за вами, надеясь отобрать деньги. Естественно, мы начнем расследование. Если вы подпишете...
— Забудьте об этом. — Я бросил ему через стол бумаги. — Уже слишком поздно.
— Тогда мы вряд ли сможем что-нибудь сделать для вас. Таков порядок, — развел он руками. — Разумеется, я хотел бы предостеречь вас против подобных случаев.
— Очень мило с вашей стороны.
— А теперь еще одна формальность. — Его улыбка стала шире. — У вас есть документы, конечно?
— В гостинице, — соврал я.
— Понятно. — Он качнулся назад в кресле: по-прежнему радушный хозяин. — Возможно, вам следует послать за ними. Или, если это вам неудобно, мои люди проводят вам, чтобы удостоверить вашу личность.
— Послушайте... мы зарегистрировались в отеле...
— Ах да, мы это проверили. Но правила есть правила... и мы, прежде всего, хотим обеспечить безопасность американских граждан...
Я довел игру до логического конца. Пожав плечами, я сказал:
— О'кей, если вы хотите совсем испортить наш вечер, — потянулся к карману и вытащил пару купюр. — Но если можно упростить ситуацию для нас всех, я буду рад это сделать.
Я бросил купюры на стол.
— Очень щедро, мистер Винтерс. Разумеется, мы не заинтересованы в том, чтобы причинять неудобства вам или вашей жене. Мы здесь, чтобы служить вам. Я уверен, что инцидент будет забыт, но хотел бы напомнить: в дальнейшем ваша виза должна быть всегда при вас.
— Конечно, — ответил я. — Мы проследим за этим.
— Тогда мои люди будут рады сопровождать вас до отеля.
— Не беспокойтесь. Я возьму такси.
— Как пожелаете.
Когда мы уходили, он все еще улыбался, но его глаза смотрели на деньги.
В такси Ким сжала мою руку.
— Тебе не удалось одурачить его, знаешь ли.
— Я и не пытался. Он просто позволяет себе не затягивать веревку сейчас.
— Ты думаешь, это было подстроено?
— Нет.
— Почему нет?
— Потому, что все, кто окружил нас, были вооружены чешскими автоматами с пулями калибра 7,65 мм. А стрелявший использовал стандартное американское оружие 38-го калибра.
— Значит, это действительно была попытка ограбления?
— Детка, — вздохнул я, — ты слишком давно не участвовала в военных действиях. Кабинетная работа испортила твои мозги. Налет совершают, стреляя в упор, а не с противоположной стороны улицы. Это было намеренное нападение.
— Но... кто?
— Я не знаю. Я даже не знаю, в кого он целился. Возможно, в тебя.
Она восприняла это спокойно, только повернула голову, чтобы пристально посмотреть на меня.
— Возможно.
Подъезжая к отелю, я попросил водителя вернуться на ту улицу, где нас чуть не убили, вышел, вытащил из мусора свой кольт и сел обратно в машину. Если подобные сюрпризы будут повторяться, я бы не хотел, чтобы меня взяли с пустыми руками.
Я указал на тонкую желтую полоску, выбивавшуюся из-под двери нашего номера, и посмотрел на Ким. Она отступила в сторону и покачала головой, сделав рукой жест, означающий, что, уходя, она выключила свет. Я кивнул, повернул ручку и распахнул дверь.
В комнате были двое: худой и смуглый тип в безупречной форме с двумя рядами медалей и пистолетом в портупее и удобно развалившийся в кресле полный мужчина в черном шелковом итальянском костюме и с невыразительной улыбкой на лице. Черные волосы, едва тронутые сединой, совпадали по цвету с глазами, выдававшими его национальность, которую он, похоже, ненавидел, так как намеренно не поднимал век, что придавало ему полусонное выражение.
Опасность, казалось, исходила от обоих. Открытая — от того, кто стоял; и подразумеваемая — от того, кто сидел. Но преимущество было на моей стороне, так как я объединял в себе два этих типа, что и дал им понять, загораживая собой Ким и закрывая дверь ногой.
— Это частные апартаменты, — произнес я.
Сидевший в кресле не изменил выражения лица.
— Не совсем, мистер Морган. Только тогда, когда мы не будем возражать.
— И кто эти «мы», о которых вы говорите, мистер Ортега?
Его глаза чуть приоткрылись.
— А, так вы знаете, кто я?
— Не надо играть со мной в игры, — предупредил я, — я не какой-нибудь любитель.
