— Можете поставить на кон свою задницу, что так оно и будет, — сказал я.
Ли был больше не в состоянии играть свою роль, и стоило этим двоим убраться, как он застонал и, словно подкошенный, рухнул на кушетку. Там он и лежал, прикрывая глаза от яркого утреннего солнца, светившего в окно. Его руки тряслись, а уголок рта дергался в нервном тике. Лицо сделалось бледным, словно обсыпанным мукой.
Я пошел на кухню, вскипятил чайник и принес ему чашку кофе.
— Выпей, лучше станет.
Ли принял сидячее положение, взял дрожащими пальцами чашку и одним махом вылил в себя содержимое. Я забрал у него бокал и прикурил сигарету.
— Хочешь поговорить?
— Дог... в какое дерьмо ты вляпался? — скосил он на меня взгляд, не поворачивая головы.
— Извини, малыш.
— Они... пытались прикончить меня.
— Знаю.
— Но я ведь даже...
— Просто опиши их.
Он кивнул, облизал сухие губы и потер синяк на виске.
— Парней было двое. Ростом примерно с тебя, но из-за пушек они показались мне в два раза больше. Черт подери, Дог...
— Дальше, Ли, дальше.
— Дальше, ага, как же! Да ты хоть представляешь себе, каково это: знать, что через пару минут утонешь в собственной ванне? Ты...
— Прекрасно знаю.
Ли прикрыл глаза и обхватил голову руками.
— Обоим за сорок, один в черном костюме, другой в спортивной куртке и слаксах. Белые рубашки... темные галстуки.
— Какие-нибудь особые приметы?
Ли подумал минутку и сказал:
— Абсолютно никаких... ничего примечательного, если не считать ужасающе тяжелого взгляда. — Ли снова поглядел на меня, в глазах все еще плескался страх. — Послушай, Дог, эти ребята не шутят! Они сидели тут всю ночь, молчали, хоть бы слово проронили, а потом один вдруг поднялся и шарахнул меня по голове. Очнулся я уже в ванне, связанный по рукам и ногам, когда воду пустили.
— Должны же они были хоть что-то сказать.
— Да, в самом начале. Им был нужен ты, а я и понятия не имел, где ты шляешься. Ты же не говорил мне, что не придешь ночевать.
— А как насчет их речи? Может, какой-нибудь особый выговор?
— Имеешь в виду... ну, диалект?
— Точно.
— Говорили они... ну, как это сказать, правильно, что ли, — нахмурился Ли. — Может, даже слишком правильно.
— То есть?
— Похоже на то... как если бы они учили язык. Один из них... казалось, он сначала обдумывает фразу, а потом произносит ее. А у второго был такой смешной акцент... помнишь того пилота, которого все звали Большой Бенни?
— Да.
— Вот, точно как у него.
— Бенни был родом из Брюсселя, — сказал я. — Приехал в Англию прямо из колледжа, года за четыре до начала войны.
— Ну, он не так-то много говорил, только спросил про тебя, и все. Но сказал это так же, как Большой Бенни.
— А они не упоминали, зачем я им понадобился?
— Нет, но один хотел обыскать квартиру, пока другой не сказал ему, что не такой уж ты дурак. Собирались дождаться тебя, выяснить кое-что, если понадобится, то силой, и убить. Принесли с собой чемоданчик, в котором было полным-полно всяких штучек. Крючки, орудия, бутылочки с каким-то дерьмом... я до смерти перепугался, когда увидел все это барахло. Думаю, они знали, что я не вру, а то бы обязательно испытали все это на мне.
— Да, знали, тут ты прав. Меня другое удивляет: почему они не дождались?
— Последние пару часов один то и дело поглядывал на часы. Явно начал нервничать.
— Наверное, решили, что я почуял ловушку и приду с подкреплением.
— Но тогда откуда взялись эти копы?
— Еще один способ прищучить меня. Наверное, следили за дверью, пока я не появился, а потом вызвали полицию, думая, что меня заметут на месте преступления... или при попытке избавиться от тела.
— При попытке... Дог...
— Забудь об этом. Ничего такого ведь не произошло. Я собираюсь убраться отсюда и...
— Хрен тебе! — оживился Ли. — Я видел этих парней и могу их опознать. Ты же не собираешься бросить меня на произвол судьбы! Я просто цыпленок, старина. Совершенно не гожусь для таких дел.
— Ладно, ладно, наверное, ты прав.
Я поднялся и прикурил еще одну сигарету, а когда снова повернулся к Ли, он смотрел на меня так, словно видел впервые в жизни.
— Ты ведь знаешь, кто они такие, не так ли?
— Нет.
— Тогда ты должен знать, зачем они приходили.
— Есть одна идейка.
— Но мне ты о ней не скажешь.
— Нет, — подтвердил я.
— Дог...
— Да?
— У них были коричневые ботинки.
Я затушил бычок, ожидая продолжения.
— В Нью-Йорке не принято носить коричневую обувь с черным костюмом или темными слаксами. Так делают только провинциалы.
— Или иностранцы?
— Угу. Эти — вообще все время.
— Что еще?
— Все на них было новенькое, с иголочки. На рубашках даже складки от упаковки проглядывали.
— А пушки какие? Заметил?
— Этого я никак не мог пропустить. Одна — просто гигантская, может даже, 38-го калибра. То ли «кольт», то ли «смит-и-вессон». Другая — 22-го калибра в тяжелом исполнении.
— Никелированная? — спокойно уточнил я.
— Да. Откуда ты знаешь?
Вид из знаменитого «Шато-300», расположенного на уровне пентхауса, открывался просто сказочный. Расцвеченный огнями Нью-Йорк был похож на новогоднюю елку, нижние ветки которой уходили в Бруклин, Куинс и Бронкс, а верхние поднимались все выше, выше и выше, до самых небоскребов Манхэттена.
«Кейбл-Ховард продакшнз» арендовала весь ресторан, чтобы с шиком отпраздновать свой союз с Уолтом Джентри, а заодно и прорекламировать предстоящие съемки фильма по книге «Плоды труда», бестселлера этого года на тему секса в девятнадцатом веке. Составляя список, Ли изо всех сил постарался не обойти своим вниманием никого из знаменитостей, и в итоге в него вошли все, кто представлял из себя
