— Чудные они эти старожилы. Хорошие мужики, компанейские. Не обижай их, если дело выгорит.
— Выгорит, Тод, — заверил я его. Я взял шляпу и сунул сдачу в карман. — Кстати, не знаешь, Шарон Касс встречалась с кем-нибудь из местных?
Тод поджал губы и бросил на меня загадочный взгляд:
— Все девчонки с кем-то встречаются.
— Она ведь давно уже в Нью-Йорк уехала.
— Но сначала-то жила здесь.
— Вчера ты сказал, что узнал кое-что новое.
— Девчонка помолвлена, — снова поджал он губы.
— Она говорила.
— Собираешься разорвать помолвку?
— Может, я не хочу, чтобы это произошло.
Тод стоял, привалившись к стойке, и смотрел на меня в упор.
— Ты уже совсем вырос, малыш, — многозначительно покачал он головой. — Похоже, что до сих пор тебе приходилось решать кучу проблем и искать ответы на кучу вопросов, так что теперь ты просто продолжаешь заниматься тем, чем занимался всю свою сознательную жизнь, и даже обвинить некого за то, что кто-то дал тебе плохой совет.
Лицо мое расплылось в улыбке.
— Ладно, философ, — надел я шляпу.
— Не обижай ее, — добавил он.
— Черт, да она еще девственница!
— Слышал, — сказал Тод. Он больше не хмурился и теперь стал чем-то похож на одного моего школьного учителя.
Аудитория из Альфреда и Деннисона вышла никудышная. Их сила воли изрядно пошатнулась с тех пор, как на горизонте появился я, и теперь они сидели с нетронутыми бокалами в руках и слушали меня, поджав губы. Я объяснял братцам их будущие функции.
Смешнее всего было то, что мне даже не пришлось разворачивать военные действия. Три сестренки подхватили идею, как только я сделал свое заявление, и прямо-таки кипели от энтузиазма по поводу того, что в Линтоне будет сниматься шикарная кинокартина, да не где-нибудь, а на фабрике «Баррин» — именно ее предполагалось использовать в качестве декораций. Девицы не оставили абсолютно никаких сомнений по поводу своих желаний, и по косым взглядам, которые бросали друг на друга Ал и Денни, было понятно, в каком направлении движутся их мысли. Либо им придется уступить и исполнить прихоть сестренок, либо не удастся наложить лапу на мифические акции «Баррин индастриз», которыми, по их мнению, все еще владели эти дамочки. Кто-то ввел Люселлу в курс дела, и она вступила в игру с энтузиазмом школьницы, которую приняли в любительский театр. Ее единственное отличие от сестер было в том, что роль свою она исполняла вдохновенно, реалистично, с неподдельным юмором. С тех пор как она развелась с Фредом Саймоном, она занимала нижнюю ступеньку в семейной иерархии и теперь имела возможность подняться над всеми ними, и ей даже не пришлось для этого оголяться в своей собственной библиотеке.
Но вот кто действительно наслаждался зрелищем, так это муж Пэм. Чтобы скрыть свой смех, Марвину Гейтсу все время приходилось прятаться за стаканом мартини, а когда и это не помогало, то он выходил за сигарой.
Интересно, что за птичка нашептала ему на ушко о недавнем происшествии?
Кузены увидели, что можно с честью выйти из создавшегося положения лишь тогда, когда я вставил реплику насчет настроения местных жителей. Ведь в Городе были несказанно рады появлению кинокомпании с ее чеками, и публика сметет всю показушную критику, которую профсоюз может выдать прессе.
Но согласиться сразу они все равно считали ниже своего достоинства. Надо же было сохранить лицо, показать свою власть и силу, и только после сорокаминутного совещания братья вошли в библиотеку и объявили, что милостиво соглашаются пустить к себе киношников, если только те не станут вмешиваться в производственный процесс. Почему бы и нет, раз не будет никаких осложнений.
— Приятно видеть, что ты проявляешь к фабрике такой интерес, Догерон, — высокомерно добавил Альфред.
— Не думай об этом, — сказал я.
— Хотя это дело абсолютно никакой связи с нашей предыдущей ситуацией не имеет.
— Абсолютно! — согласился я, попробовал свой коктейль и отставил стакан. Никогда не любил мартини.
— Может, тебе интересно будет узнать, что у меня есть кое-какая вполне конкретная информация по поводу твоего прошлого, — продолжил он.
— Да что ты?
— Была одна женщина в Европе, довольно высокого положения...
— Целых две, — спокойно прервал я его. — Только вот вряд ли тебе удастся заставить их признаться в этом.
— Существуют неопровержимые доказательства.
— Слышал я об этих фотках. А также о том, что парень, который отснял их, безвременно сошел в могилу. Несчастный случай на охоте с мужем той самой графини, которую он решил потрясти. Супруг настаивает на том, что женщина на снимках — вовсе не его жена.
Лицо Альфреда исказила змеиная улыбочка.
— Есть еще кое-что.
— Упорство и настойчивость — вот что мне нравится в тебе, малыш Альфи. — Я вытащил из своего мартини оливку, отправил ее в рот и поднялся. — Более подробно вас введут в курс дела через день-другой. Будет весело, обещаю.
Никто и не подумал попрощаться со мной, когда я уходил, только Марвин Гейтс поднялся и пошел проводить меня до выхода. Каким-то чудом ему все еще удавалось сохранить вид старомодного директора, в глазах пелена, походка неверная.
Дворецкий Харви встретил нас в холле, протянул мне плащ и шляпу и исчез в буфетной. Марвин по- дружески потрепал меня по плечу, и улыбка, которую он весь вечер с такими неимоверными усилиями сдерживал, осветила наконец его лицо.
— Отличное шоу, старина. Прямо сердце радуется при виде того, как они мечутся. А дамочки, так тех после твоего недавнего визита и вовсе будто подменили.
— И кто же просветил тебя, дружище?
— Мы, пьянчужки, частенько делимся самым сокровенным, — подмигнул он мне. — Похоже, Люселлу разбудили голоса, и она спустилась вниз в самый разгар представления. Не стоит даже упоминать о том, что, как только занавес упал, она поспешила назад в свою комнату, хихикая себе под нос. По правде говоря, мне очень жаль, что я пропустил такое зрелище. В тот вечер я... была у меня кое-какая встреча. Однако не столь захватывающая, как ваша.
— Теперь у каждого есть свой секрет, — сказал я.
— Это точно. Приятно думать, что в подходящий момент можно будет раскрыть карты.
— И когда же он наступит?
— Сначала надо насладиться каждой каплей. О да! У меня такое чувство, что все мы сидим на бомбе с часовым механизмом.
— Ну что ж, наслаждайся, — сказал я.
— Так точно, — ответил он.
На подходе к машине я услышал кашель за кустами, залег на землю, потом встал на одно колено с пушкой в руке.
— Это я, сэр. Харви, — донесся до меня дрожащий от страха голос.
— Так можно и на пулю напроситься, — сказал я ему.
Он вылез из кустов, потрясенный увиденным зрелищем. Я убрал пистолет.
— Извините меня, сэр, — проговорил он. — Я не хотел... думал, вам следует знать.
— Что случилось?
