Петр Забаринский
СТЕФЕНСОН
ГЛАВА I
Далеко в прошлое уходит история этого города — крупнейшего центра современной английской каменноугольной промышленности и металлургии.
Много столетий сменили друг друга с тех пор, как легионеры императора Адриана воздвигли укрепленную твердыню на северном берегу Тайна и перекинули через реку каменный мост. Остатки этого сооружения и огромной стены, защищавшей завоевателей от набегов горцев-соседей, до сих пор свидетельствуют о высоком инженерном искусстве древних. Римлян сменяют позже другие пришельцы — юты, англы, саксы.
«Монкчестер» — называет теперь местное население прежний крайний северный форпост римской культуры и римской государственности. О его несокрушимых укреплениях позднейший автор восторженно писал: «Своей непреодолимой мощью и великолепием его стены затмевают все города Англии и большую часть городов Европы».
Сожженный и разграбленный датчанами, он был снова разрушен суровыми норманнами Вильгельма Завоевателя. В 1080 году, после похода против шотландского короля Малькольма, сын Завоевателя Роберт Норманнский выстроил здесь на возвышенности, круто спадающей в долину Тайна, укрепленный замок. «Ньюкэстль» — новый замок — стала называться эта крепость, в течение долгого времени игравшая важную роль в кровавой борьбе между Англией и Шотландией.
Быстрой, как полет стремительной птицы, кажется медленная поступь столетий тому, кто оглянется на прошлое.
Пышные феодальные празднества и охоты сменяются кровавыми эпизодами непрестанной междоусобицы герцогов и баронов. Закованными в железо рыцарями истребляется население мирных деревень, безжалостно разрушаются плоды тяжкого труда подневольного пахаря. Бесконечно длятся осады, когда выносливость и отчаянное мужество осажденных соревнуется с настойчивой силой врага. Содрогаются сердца защитников замка во время атаки, когда штурмующие осыпают осажденных тучами пернатых стрел, когда каменные ядра, изрыгаемые бронзовыми жерлами пушек, сотрясают толстые стены, когда неудержимым потоком раз'яренные враги врываются в пробитую брешь, карабкаются по штурмовым лестницам. Горе побежденным!
Теперь дряхлый сторож равнодушно водит посетителя по помещениям когда-то грозного замка, давно обращенного в музей и переданного попечению Ньюкэстльского общества любителей древности. Много могли бы поведать о прошлых событиях старинные стены, расщелины которых давно служат приютом бесчисленным поколениям ласточек да летучих мышей. В воображении проносятся кровавые эпизоды жестокой расправы с побежденными, казни непокорных слуг и вассалов, коварные убийства из-за угла, ограбления мирного населения. Сколько стонов, сколько отчаянных проклятий безнадежности слышали сырые стены подземной тюрьмы когда-то блестящего замка — резиденции герцогов Нортумберлэндских.
В его зале 26 декабря, во второй день Рождества 1292 года, король Эдуард I торжественно возложил шотландскую корону на голову Иоанна Балиоля, признавшего себя вассалом Англии. В эпоху Кромвеля здесь был арестован и передан армии парламента Карл I Стюарт, умерший на плахе смертью политического преступника, «как тиран, изменник, убийца и как враг добрых людей всей нации».
Великий промышленный переворот XVIII века открыл новую эру в истории древнего Ньюкэстля на Тайне, вызвав к жизни великое богатство местных недр.
Многими тысячелетиями ревниво хранят эти недра живительную энергию солнца, накопленную великолепной флорой доисторических эпох и полоненную мощными слоями каменного угля.
Еще древние знали о скрытых глубоко под почвой залежах горючего черного камня. Позже, в равнинных местностях, теплом «земляного угля» согревалась убогая хижина фермера, его раздувал в своем горне городской ремесленник-кузнец, изготовляя мирный сельскохозяйственный инвентарь и бранное вооружение рыцаря; каменный уголь пылает на каминной решетке феодального замка, освещая своим блеском мрачные залы.
В XIV веке, в правление могущественного Эдуарда III, жителям Ньюкэстля особым указом разрешается «копать земляной уголь и камни на общественной городской земле за стенами».
Ньюкэстльский уголь начинают вывозить в другие места страны и даже в дальний Лондон, вокруг которого уже давно исчезли когда-то пышные вековые леса. «Морской уголь» — называют жители столицы груды разгружаемого с кораблей черного блестящего минерала, приплывшего морем из далекого Нортумберлэнда.
Долгое время потребление каменного угля ограничивалось бытовыми нуждами и некоторыми производствами, как кузнечное и стекольное дело, пивоварение, винокурение, кирпичное производство, обжиг извести и т. п. Но одна из важнейших областей применения этого топлива была для него еще закрыта. Каменный уголь еще не умели использовать в металлургии для выплавки металла из руды в доменных печах. В Англии, как и во всех странах, для этой цели применялось древесное топливо.
В XVI–XVII веках в Англии, недра которой изобилуют полезными ископаемыми, различные отрасли металлургии, и прежде всего получение и обработка железа, достигли высокого развития. Повсеместно встречаются рудники, доменные печи и железоделательные заводы. Известный английский историк и писатель Вилиам Кемден, посетивший около 1607 года графство Сэссекс, писал:
«Сэссекс изобилует железной рудой; для ее обработки повсеместно в крае построены доменные печи, где ежегодно потребляется множество дров… многочисленные водяные мельницы приводят в действие молоты для ковки железа, которые день и ночь оглашают своим стуком всю окрестность».
Но этот расцвет продолжался недолго. Быстро исчезали обширные леса под острой секирой дровосека. Вековые стволы деревьев со всех сторон сплавлялись к местам разработки руды, чтобы затем сгореть во чреве доменной печи. Освобожденные от лесов территории распахивались или обращались в пастбища.
Приходилось забрасывать богатые залежи руды и переносить производство в районы, где леса еще сохранились. Катастрофическое истребление лесов лишало металлургию топлива и влекло за собой быстрый упадок еще недавно процветавшего железоделательного производства. Вместе с лесами исчезли и доменные печи. Шедшая впереди других стран по производству железа, Англия к концу XVII века отстает от Германии и Швеции. Страна, буквально изобилующая богатейшими рудами, оказывается вынужденной ввозить железо. Уже в 1710–1720 годах в Англию ввозилось ежегодно от 15 до 22 тысяч тонн железа, а вскоре эта цифра достигла 57 тысяч.
Но превращение в золу и пепел великолепных стволов строевого леса таило для страны и другую, не менее серьезную угрозу. Корабли Англии господствовали на всех мировых торговых путях, перевозили из одной гавани в другую самые различные товары. Английский военный флот внушал трепет самым могущественным державам; но корабли военного и торгового флота Англии — залог ее могущества и благоденствия — строились из тех же стволов превосходного корабельного леса, который так нещадно сжигали заводчики. Истребление леса угрожало политическому господству Англии, ее гегемонии в мировой торговле.
Цветущую английскую железоделательную промышленность начинают рассматривать, как
