Она быстро села и забралась в свою постель.
— Я чувствую, что очень устала, мистер Баррет. — Она заставила себя зевнуть. — Поговорим утром.
Ей показалось, что он тихо рассмеялся, готовя себе постель, но вскоре все стихло, и единственные звуки, которые она слышала, были потрескивание костра, стрекот сверчков и гулкие удары ее собственного сердца.
Глава одиннадцатая
Саманта хлопнула себя по лицу, пытаясь отделаться от надоедливого комара. Солнце висело прямо над ней, слишком низко, чтобы можно было спрятать от него глаза под полями шляпы.
Прищурившись, она вглядывалась вдаль в поисках каких-либо признаков воды. Уже прошло два долгих дня с тех пор, как она купалась в ручье. Но этим утром шериф пообещал ей, что скоро она искупается по-настоящему. К ночи они должны были добраться до Салмон-ривер.
Они пересекли низкую горную цепь, где днем было тепло, а ночью на землю быстро опускался холод. К западу от них лежала граница между Вашингтоном и Орегоном, а к востоку возвышались величественные Скалистые горы.
Глядя на широкую крепкую спину покачивавшегося перед ней в седле Макса Баррета, Саманта поймала себя на мысли, что она восхищается этим человеком. Он был решительным и смелым. Его дела говорили сами за себя. И с каждым днем она доверяла ему все больше и больше.
Пока они в молчании продолжали свой путь, она то и дело посматривала на его сильные руки, сжимающие поводья, и неожиданно почувствовала сильное желание ощутить прикосновение его ладоней на своей спине, услышать шепот его ласковых слов, попробовать вкус его губ. Монотонная череда долгих дней их путешествия плохо действовала на нее, и ей было трудно контролировать свои невольные мысли.
— Вот мы и на месте, — через плечо крикнул ей Макс.
Они добрались до небольшого каменистого пляжа, где изгиб реки образовал глубокое озерцо с неспокойной проточной водой.
— Вы можете искупаться первой, — сказал он, спешиваясь.
Шериф отвел свою лошадь за россыпь высоких камней и уселся на землю.
Остолбенев, она смотрела, как он, опершись спиной на большой камень, вынул из кобуры револьвер и проверил барабан.
— Не думаете ли вы, что я буду купаться, когда вы здесь сидите?
Он взглянул на нее очень серьезно.
— Берите мыло, полотенце и вперед.
— Я не собираюсь купаться, если вы будете сидеть рядом, мистер Баррет.
— Придется, мисс Джеймс. Я буду охранять вас, а потом вы будете охранять меня. Вот как будет все происходить, иначе вы не скоро искупаетесь. Давайте не будем забывать о вашем интересном знакомстве с индейцем на второй день нашего путешествия.
Саманта бросила взгляд на реку. Если чего она и хотела в эту минуту больше всего на свете, так это искупаться.
— Хорошо. Но вы отвернетесь.
Сначала ей было трудно заставить себя раздеться в такой близости от мужчины. Дрожащими пальцами она расстегнула пуговицы на грязной рубашке и брюках. Но как только вода коснулась ее кожи, все ее чувство неловкости было смыто освежающим потоком.
Вода была божественной, хотя и холодной, как лед. Сквозь чистую прозрачную голубизну просвечивало дно, покрытое гладкими камнями. Она намылила волосы.
— Все в порядке? — донесся до нее голос Макса.
Ей был виден торчащий из-за камня кусочек рукава его рубашки и его длинная тень на берегу.
— Уже почти закончила.
Она присела и погрузила голову под воду, чтобы смыть мыло. Когда она вынырнула, то ее глаза уловили какое-то стремительное скользящее движение. Она пронзительно вскрикнула. Макс выскочил из-за камня, сжимая в руке пистолет. Он был готов убить того, кто заставил ее так кричать.
Она снова закричала, на этот раз, показывая пальцем на него:
— Вы обещали не поворачиваться!
Он поспешно отвернулся.
— Ради всего святого, что заставило вас так кричать?
— Там… там в воде змея. Я заметила, как она заползла в воду… вон она!
Он услышал, как она шлепнула рукой по воде. Он попятился к берегу, оглядываясь через плечо, стараясь при этом, чтобы она не попала в его поле зрения.
— Я не знаю, как я убью эту дрянь, если я ни черта не вижу, куда я иду!
В ответ он услышал новую серию всплесков — она пыталась отогнать от себя змею.
— А-а, черт побери. — Он повернулся и зашел в воду. — Она может укусить вас раньше, чем я до вас дойду!
Он подошел прямо к ней, схватил извивающуюся тварь, которая по иронии судьбы оказалась безобидной травяной змеей, и зашвырнул ее подальше.
Затем он допустил ошибку — взглянул на Саманту. Она съежилась в воде: волосы слипшимися сосульками висели у нее вдоль плеч, руки, скрещенные на груди, были покрыты капельками воды.
У него пересохло во рту.
— Похоже, мне еще рано купаться? — произнес он.
Ее губы дрожали, и у него возникло желание нежно куснуть их.
— Если… если вы отвернетесь, я… я выйду, и вода будет в вашем распоряжении.
В ответ он слабо улыбнулся. Честно говоря, он бы совсем не возражал, если бы она осталась в воде. Он представил себе, как он перед ней становится на колени, обнимает ее, прижимая к себе ее очаровательные груди, и целует ее влажные сладкие губы.
Проклиная себя за то, что он дал обещание ее отцу, он повернулся и стал слушать, как она выходит из воды.
Их положение становилось все более сложным. Как он мог рассчитывать на то, что, держа ее на определенной дистанции, удастся обуздать их взаимное влечение? Если бы она в самом начале поступила так, как он надеялся, и передумала насчет этого путешествия… Но всякие сожаления теперь были бессмысленны.
И вот теперь они были вдвоем, разделяемые только его проклятым обещанием. Как долго он еще сможет сопротивляться, когда она, такая обворожительная, находится рядом с ним у костра каждую холодную, тоскливую ночь? Как долго он еще сможет держать себя в руках, терпеливо дожидаясь за камнем, пока она голышом резвится в реке? Возможно, главный вопрос состоял в том, как она отреагирует, когда он нарушит данное им слово и позволит своим желаниям взять верх над его честью?
Пока шериф купался, Саманта надела свежее платье и принялась собирать по краю леса сухие ветки для костра. Солнце уже клонилось к закату, и в горах скоро должно было стать холодно.
Она сложила ветки шалашиком, чиркнула спичкой, и вскоре огонь уже весело лизал сухое дерево.
Она бросила взгляд на воду; улыбка медленно сползла с ее лица, и кровь отхлынула от щек. Шериф брел к берегу по пояс в воде. Он был полностью обнажен — до последнего дюйма его мускулистого тела.
Она залюбовалась атлетическим сложением его фигуры.
Он, казалось, не замечал, что она застыла на месте и с глупым видом таращилась на него, и невозмутимо продолжал двигаться вперед. Когда он уже был готов выйти из воды, она наконец обрела дар речи.
