что не стоит больше и пробовать. Понял, Джонни?
– Ясно, босс. Усек. Вы сами будете им заниматься?
– Именно сам, парень. Именно сам. Как говорит Хелен, у меня страсть все делать своими руками, чем я и хочу заняться. Веттер – для меня. Хорошо, чтобы он был действительно крутым, увертливым и сразу же схватился бы за пистолет, когда мы его накроем.
Голос у него был размеренным, как у отца семейства, который сообщает, что он сделает то-то и то-то, и все знают; что так оно и будет. Должно быть, Джонни смотрел на Ренцо с ребячливым почтением, в котором было место и страху и уважению. Я понял это по его голосу, когда он сказал:
– Так и будет, босс. Это ваш город, сверху донизу и со всеми потрохами.
– Город принадлежит мне, Джонни. Никогда этого не забывай. Ну-ка, встряхни мальчишку!
На этот раз я ощутил жгучую боль. Он удара у меня все вдруг прояснилось перед глазами, но рот опять наполнился кровью, и я подавился рыданиями.
– Как он выглядел, парень?
Ренцо сделал шаг вперед и, схватив меня за воротник куртки, швырнул на пол.
– Тебе задан вопрос. Как он выглядел?
– Он был... большой, – начал я. Горло снова перехватила спазма.
Мне захотелось врезать Ренцо по башке чем-нибудь тяжелым.
– Что это значит?
– Как вы. Больше шести футов. Высокий.
Ренцо скривил губы в презрительной ухмылке:
– Дальше. Какое у него лицо?
– Не знаю. Было темно. Я не разглядел его.
Он отшвырнул меня одним ударом. Пролетев через всю комнату, я врезался в стену, скорчился и сполз на пол. От боли у меня потекли слезы.
– Парень, не стоит врать Ренцо. Будь ты постарше, я бы тебя на кусочки разрезал, чтобы у тебя язык развязался. Такая работа не стоит пятерки. А теперь ты мне выложишь все, что я хочу знать, и, может, я тебя помилую.
– Я... я не знаю. Честное слово, я... если снова увижу его, то рассмотрю. – Боль вновь скрутила меня, и я подавился последними словами.
– И ты его узнаешь?
– Да.
– Как тебя зовут, парень? – спросил Джонни.
– Джой... Джой Бойл.
– Где ты живешь? – На этот раз вопрос задал Ренцо.
– На Гидни-стрит, – ответил я. – Номер три.
– Работаешь?
– У Гордона. Я... собираю.
– Что он говорит? – с отвращением переспросил Ренцо.
– Гордон – старьевщик, – за меня объяснил Джонни. – У него лавочка на Ривер-стрит. Мальчишка таскается с тележкой и собирает для него металлолом.
– Проверь, – велел Ренцо, – а потом займись им. Ты знаешь, что делать.
– Он никуда не денется, босс. Как только понадобится, будет под руками. Вы думаете, Веттер будет действовать, как вы сказали?
– А когда дела шли не так, как я говорю? Забирай его отсюда. И как следует внуши ему, что нам от него надо. Пусть отработает свою вшивую пятерку.
Боль иногда достигает такого предела, что перестаешь ее чувствовать. Кувыркнувшись в воздухе, я врезался ногами в забор и рухнул лицом вниз; на зубах заскрипело каменное крошево, забившее мне рот. Я лежал, то проваливаясь в забытье, то снова приходя в себя и ожидая возврата боли, которая заставляла меня издавать странные звуки. Желудок сжимался в позывах к рвоте, но у меня ни на что уже не было сил, и я просто лежал ничком, проклиная таких людей, как Ренцо, которые могут в этом городе спокойно делать все, что хотят.
На меня упала тень, исчезла и вновь появилась. Я приготовился к новым мучениям, но чьи-то руки стали стирать грязь с моего лица, и нежный цветочный запах дал понять, что рядом со мной женщина, которая запричитала:
– Бедный мальчик, ах ты, мой бедный мальчик...
Открыв глаза, я посмотрел на нее. Это было – как сон наяву, ибо я увидел перед собой женщину, на которую хотелось смотреть не отрывая глаз. Она была поистине прекрасна, и от густых золотистых волос, падавших ей на спину, шло сияние. Ее звали Хелен Трои. Я хотел сказать «Привет, Хелен», но не мог выдавить ни слова.
Знал ли я ее? Конечно. Ее все знали. Она была самой яркой звездой в клубе Ренцо «Убежище». Вот уж никогда не думал, что моя голова будет покоиться на ее коленях...
На дорожке послышались шаги. Это подошел один из охранников, из тех, что стояли у ворот, и Хелен приказала:
– Помоги мне, Финни. С мальчиком что-то неладное.
Тот, кого она назвала Финни, заложил руки за спину и покачал головой.
– То же случится и с вами, если вы не оставите его в покое. Тут распоряжается босс.
Она напряглась, и ее пальцы вцепились мне в плечо. Меня пронзила боль, но я не обратил на это внимания.
– Ренцо? Свинья! – сказала она, будто сплюнула. Медленно повернув голову, она посмотрела на меня: – Это он тебя обработал, мальчик?
Я кивнул. На большее у меня не было сил.
– Финни, – велела она, – подгони мою машину. Я отвезу мальчишку к врачу.
– Хелен, говорю вам...
– А что, если я скажу копам... нет, не копам, а федеральным агентам, чем вы тут втайне приторговываете?
Я было подумал, что Финни ей врежет. Он уже развернулся, отведя руку, но остановился. Когда женщина так смотрит на тебя, не остается ничего иного, как только выполнить ее приказание.
– Я подгоню машину, – сдался он.
Она помогла мне подняться на ноги, но мне пришлось опереться на нее, чтобы сохранить равновесие. Она была почти такого же роста, как и я. Но сейчас она была сильнее меня. Ей, видимо, не раз доводилось видеть такие изуродованные физиономии, так что она улыбнулась мне, а я попытался улыбнуться ей в ответ, и мы двинулись по дорожке.
Доктору объяснили, что я стал жертвой нападения, и он сделал все, что полагается. Наложил швы, заклеил их пластырем, посоветовал недельку отдохнуть и прийти к нему на прием. Увидев себя в зеркале, я передернулся и отвернулся. При каждом движении меня пронизывало болью с головы до пят, вспоминая Ренцо, я мечтал, что когда-нибудь кто-нибудь убьет его. И надеялся, что это произойдет в моем присутствии и что умирать он будет долго, мучительно долго.
Хелен дотащила меня до машины, захлопнула дверцу и села за руль. Я сообщил ей, где живу, и она подвезла меня к дому. На тротуарах валялось содержимое мусорных баков, в воздухе стояло густое зловоние.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Здесь?
– Приехали, – коротко сказал я. – Спасибо вам за все.
И тут она увидела вывеску на дверях.
– "Меблированные комнаты", – прочитала она. – Твоя семья живет тут?
– У меня нет семьи. Я живу один. В меблированных комнатах.
Она закусила губу, блеснув белыми ровными зубами.
– Я не могу оставить тебя здесь. Кто-то должен ухаживать за тобой.
– Леди, я...
