кризис...»
Франя никак не могла решить, что потрясло ее больше всего: военный переворот в Москве, угроза ядерной войны, внезапно зародившаяся дружба с братом, планы отца или семейный обед – впервые за десятилетие.
«...около десяти тысяч демонстрантов у советского посольства...»
Еще одна неожиданность: мать, всегда считавшая, что смотреть телевизор за столом – варварство и бескультурье, велела принести портативный ящик в кухню.
Так они сидели за бредово стандартным семейным обедом, и отец без умолку толковал о замороженных тканях и полимеризации мозга, о деньгах, которые надо раздобыть; телевизор сидел с ними в семейном кругу, непрерывно бормоча – дьявольский электронный фантом могучих сил, властвующих теперь над жизнью и смертью.
– Мы можем еще раз заложить квартиру – это что-то даст – и попробуем убедить ЕКА покрыть все моей медицинской страховкой...
«...объявленный в Москве военный переворот как подрыв веры Запада в стремление Советов к демократии...»
– Допустим, мы устроили дело с квартирой или с ЕКА завтра утром, – вдруг проговорила мать и запнулась, осознав, что собирается затронуть тему, которую они тщательно обходили весь вечер. – Вопрос: доживем ли мы до завтра?
Наступило неловкое молчание. Франя героически принялась за «язычки по-романовски» и заявила:
– Если нам суждено испариться, я предпочитаю сделать это на полный желудок.
Бобби расхохотался и последовал ее примеру.
– Мамины «язычки по-романовски» всегда были нашим любимым блюдом, да, Франя? – сказал он. Соня наконец-то улыбнулась.
«...встретился в Совете национальной безопасности...»
– Планировать надо, – серьезно сказал отец. – Это верное дело. Если нас не взорвут, нам это пригодится, а взорвут... По крайней мере, мы не сидим сложа руки, уставившись в телевизор как зомби.
Короткая минута веселья кончилась.
«...призвал к свержению незаконного советского режима...»
– О Джерри, разве ситуация недостаточно плоха, чтобы еще заводить разговор о... – сказала Соня.
«...заявил, что даст ответ Красной Армии в течение часа...»
– О смерти? – совершенно спокойно спросил отец. – Никто не любит говорить о ней. Думать о ней. И никто не верит, что это может случиться с ним. Но вот весь мир вынудили о ней думать. Разница в том, что у меня было достаточно времени для разбора вариантов.
«...видимо, отклонил очередное требование Пентагона ввести в Соединенных Штатах военное положение...»
– Вариантов? – воскликнула мать. – Какие варианты?!
– История каждой жизни имеет начало, середину и конец. Главное – сумеешь ли ты в отпущенное тебе время написать эту историю так, как надо.
«...продвигаются к морской границе с Украиной...»
– Вот карты, ребятки, и все, что вы можете сделать – это сыграть в них, – буркнул Бобби.
– Что? – переспросила Франя.
– Так обычно говорил Вольфовиц, садясь за покер.
«...согласились транслировать на весь мир речь украинского лидера, несмотря на протесты Москвы...»
– Бога ради, мама, разве ты не видишь, что он прав? – неожиданно для себя выпалила Франя. – Что же нам, сидеть, притворяясь, что ничего не происходит, или попытаться сделать друг для друга все возможное, пока мы живы?
– Франя...
– Мама, она дело говорит, – сказал Бобби.
Франя благодарно посмотрела на него и заговорила снова:
– Мама, отец жил так, как он сказал – строил свою историю. Он не виноват, что все рухнуло. Помоги вернуть ему это, по крайней мере попытайся. Он не твой ребенок, мама. Он имеет право жить по своим желаниям. Или умереть, если уж так выйдет.
Лицо Сони смягчилось, глаза затуманились, она вздохнула и пожала плечами.
– Вы верите, потому что вы безумцы. – Она слабо улыбнулась. – Ну что ж, теперь вы можете и меня считать безумной...
– Ты согласна, Соня? – спросил отец. – Ты сделаешь это для меня?
– Завтра же начну переговоры с ТАСС. Если наступит завтра...
– Я мог бы связаться со «Стар-Нет». Из всего этого можно сделать хороший рассказ, за приличные деньги...
«...из Киева, откуда Вадим Кронько готов ответить на ультиматум Советов...»
