Они познакомились на приеме в Монако и через два часа были в постели. Они жили в одном номере на лыжном курорте в Альпах, гостили друг у друга в Брюсселе и Париже, и все это без какого-либо подобия любви или серьезных отношений. Они были друзьями и по временам партнерами по постели.
Жить с Пьером – примерно то же, что делить квартиру с любовником и доброй подругой одновременно: на свой лад Пьер был для Сони и тем и другим. Они могли пойти на вечеринку вместе, а уйти порознь и потом сравнивать эротические впечатления. Несколько Сониных подруг по «Красной Угрозе», к примеру, Таня, Лена и Катринка, имели такие отношения с понимающими парнями в Париже, Мюнхене или Лондоне, но Соне казалось, что ей повезло. С одной стороны, Пьер, несомненно, был хорошим любовником и всегда хотел ее, если не подворачивалось что-нибудь интересное. С другой – он постоянно таскал ее в ночные клубы и на вечера, где все мужчины, увы, интересовались лишь друг другом.
Соня на такси доехала до квартиры Пьера, и консьерж, которому Пьер оставил ключи, впустил ее. Сам Пьер с помутневшим взглядом и с бутылкой холодного шампанского явился на следующее утро часов в одиннадцать.
– Славно провел ночку? – поинтересовалась Соня, чмокнув его в знак приветствия.
Пьер пожал плечами, воздел руки, как бы прося прощения, и проследовал на кухню.
– Довольно приятная маленькая венгерка, – легко сказал он, счищая фольгу с бутылки. Он ухмыльнулся Соне, хлопнул пробкой и разлил шампанское по бокалам в форме тюльпанов. – А это, как-никак, – сказал он, – первоклассное сухое, малышка.
Они чокнулись и в обход буфета двинулись в комнату довольно странного вида. Мебели здесь как таковой не было, не было даже пола – в обычном смысле. Диван, стойки, набитые электронной аппаратурой, грибовидные столики, ковровые дорожки, книжные шкафы, шкафчики, лампы – все это, казалось, плавно перетекает из одного в другое и произрастает из мягких ковров. Большое венецианское окно с видом на внутренний двор и две зеркальные стены делали комнату по ощущению безграничной. Идеальное место для вечеринок или даже оргий, и оно в изобилии повидало все это, по крайней мере, если верить Пьеру.
– Ну, какие планы на большие каникулы? – спросил Пьер, плюхнувшись на пухлый диван.
– Я здесь, не так ли? – спросила Соня, присаживаясь рядом, но в некотором отдалении.
– Ты намерена провести две недели в Париже? Со мной? – с сомнением или, возможно, с опаской спросил Пьер. По правде говоря, им ни разу не пришлось провести вместе больше двух дней.
– Тебя это не прельщает? – Соня смотрела на него широко открытыми, невинными глазами.
– А, ну да, конечно, я польщен, – с заминкой выговорил Пьер. – Mais [31] , я не совсем этого ждал, ch?rie [32]...
...Выяснилось, что он ждет подружку из Лондона – будущую порнозвезду, по его словам, – которой он обещал устроить рекламу в «Пари-мач» и даже в «Шпигеле» (что было совершенным надувательством).
– Ну и чудовище ты, Пьер Глотье, – воскликнула Соня, салютуя ему бокалом.
– Ты не сердишься на меня, а?
– Ну-ну, я тебя разыгрывала. Ясное дело, я не собираюсь быть все две недели с тобой. Несколько дней, несколько вечеринок, а потом...
– Я иду на три в ближайшие четыре дня...
– ...а потом – в дорогу, незнамо куда – с кем встречусь.
– Вот это – моя Соня! – с восторгом воскликнул Пьер, явственно успокаиваясь. – Обещаю сделать все и подобрать тебе что-нибудь интересное.
С точки зрения американского космического инженера, видевшего штаб-квартиру НАСА в Хьюстоне, парижская штаб-квартира Европейского космического агентства была весьма непрезентабельна. Она помещалась в переулке рядом с улицей Суффре, за спиной Эколь Милитер [33] и грандиозного здания ЮНЕСКО. Это был грязно-белый корпус, этакий официальный модерн, затерянный среди больших и солидных жилых домов. Если бы не флаги, украшавшие его голый фасад, его можно было принять за здание средней школы где-нибудь в Сан-Фернандо Вэлли. Правда, школа в Сан- Фернандо имела собственную автостоянку, а здесь Андре Дойчеру пришлось парковаться на улице.
Они поднялись на третий этаж, и Андре ввел Джерри в приемную, большой зал без окон. Одна стена была огромным телеэкраном, на остальных помещались цветные фотографии челнока «Гермес», Земли из космоса и взлетающей со стартовой площадки в Куру ракеты «Ариан-супер». За черным металлическим столом сидели трое мужчин. Они встали, когда Джерри и Андре вошли в зал, и по очереди обменялись с Джерри рукопожатиями. Андре представлял их.
Никола Брандузи – высокий смуглый итальянец в элегантном легком костюме. Йен Баннистер – взъерошенный, тяжеловатый англичанин. Доминик Фабр – еще один француз, как и Андре – смуглый и как будто с примесью арабской крови.
Фабр был руководителем какого-то «Проекта Икар», Баннистер – менеджером того же проекта, а Брандузи представлял отдел кадров. Они прилично говорили по-английски. Джерри объяснили, что это – рабочий язык ЕКА, когда в работе участвует международный инженерный персонал.
– Как вам понравился Париж, мистер Рид? – спросил Фабр. – Андре говорил, что вы здесь впервые. Надеюсь, он устроил вам хорошее времяпрепровождение.
Джерри улыбнулся ему.
– Pas de probl?mes [34], – произнес он одну из немногих французских фраз, которых нахватался у Николь.
Фабр тоже улыбнулся. Андре фыркнул.
– Не приступить ли нам к делу, джентльмены? – сказал Баннистер.
– Без сомнения, Йен, – сказал Фабр. – Вы более или менее знакомы с «Дедалом», мистер Рид?
Джерри кивнул.
