– Только то, чему меня учили, когда воспитывали в замке Болсоувер, – сказал Вильям Криспин. – Я проявляю уважение и гостеприимство даме, которая чуть не погибла на морозе. Бэннингфорд должен наконец стать более гостеприимным и открытым замком, а не оставаться военной крепостью.
– Гостеприимным? О, Уилл, ты слишком долго был вдали от дома, – покачала головой Роэз, – и совсем мало прожил в Бэннингфорде, чтобы понять, чего в таких случаях требует Рэдалф.
– Я так и сказал молодому барону. – Бэрд последовал за Самирой и ее спутниками в большой зал. – Но он отказался меня слушать.
– Если мое присутствие неудобно для вас, – высокомерно сказала Самира, – мы тут же уедем и проведем эту ледяную ночь в лесу.
– Так-то будет лучше, – заявил Бэрд, который десять лет назад был возведен в чин капитана и очень дорожил своими обязанностями главы охраны замка. – Мы должны выполнять приказы барона Рэдалфа.
– Но как же мы можем теперь просить их уехать? – разволновалась Роэз. Она потерла свои замерзшие пальцы. – Слишком холодно, чтобы выпроваживать кого бы то ни было из дома.
– Вы никуда не уедете отсюда, – объявил Самире Вильям Криспин. – Роэз, я хочу, чтобы для нашей гостьи была приготовлена маленькая комната в западной башне.
– В западной башне? – Роэз казалась испуганной. – Но, несомненно, в замке найдется комната получше?
– Вовсе нет, – возразил молодой лорд. – Комната, принадлежавшая моей матери, когда она была девочкой, явится как раз достойным покоем для нашей знатной гостьи. И еще, Роэз, я хочу, чтобы к вечерней трапезе были поданы горячее мясо, свежий хлеб и вино с пряностями. И постели чистую скатерть на высокий стол. Я хочу, чтобы ты сидела с нами, составляя компанию леди Самире.
– Но, Уилл, ты же знаешь, я всегда ем с… – Роэз оборвала свою речь и с отчаяньем оглянулась по сторонам.
– Бэрд, разве тебе нечего делать на внешней стене? – осведомился Вильям Криспин.
– Да, милорд, но сначала я пришлю свою женщину прислуживать вашим гостям.
– Нет нужды беспокоить Лиз, – ледяным тоном заявила Роэз. – Я сама позабочусь о том, чтобы леди Самире было удобно. Ты ведь знаешь, что на меня можно положиться, Бэрд.
– Надеюсь, ради самой Лиз, – грубо ответил Бэрд и, бросив злобный взгляд на Самиру, вышел из зала с неизменной секирой. Однако он пренебрег распоряжениями Роэз и сразу же разыскал свою женщину. К тому времени как Самира и Роэз добрались до предназначенной гостье комнаты в западной башне, Лиз уже находилась там и распоряжалась уборкой.
Лиз была коренастой женщиной, пожалуй, даже хорошенькой, но сильно расплывшейся. Ее тонкий рот, вытянутый в ниточку, и неприветливый вид красноречиво говорили: это существо никого не одарит хотя бы подобием улыбки.
– Нам понадобится жаровня, Лиз, – сказала Роэз. – В этой комнате слишком холодно, чтобы наша гостья чувствовала себя уютно.
– Зимой следует забывать об уюте, – кисло ответила Лиз. – Самое лучшее, на что может надеяться нежданный гость, это на отдельную комнату и чистые простыни.
– Боюсь, я причиняю вам неудобства, – возразила Самира, переводя взгляд с узкой кровати на бойницу, через которую проникали воздух и узкая полоса дневного света. В комнате пахло сыростью и пылью. Она явно много лет была нежилой.
– Вовсе нет. – Роэз с отвращением сморщила нос при виде кучи пыли, которую служанка по указанию Лиз выметала за дверь. – Просто мой муж не советует своим друзьям посещать его в замке. Он предпочитает видеться с ними при дворе, куда ездит каждый год.
– Возможно, когда кончится эта ужасная война, к вам чаще будут наведываться гости, – ободрила Роэз Самира.
– Не думаю. – Вид у Роэз был грустный. Заметив выражение ее лица, Самира дождалась, пока Лиз и служанка ушли. И тогда снова обратилась к Роэз:
– Вам, наверное, очень одиноко, если здесь живете только вы и мать лорда Вильяма Криспина. – Когда же Роэз ничего не ответила, а молча подошла к кровати и начала взбивать перину, Самира спросила: – Она очень тяжело больна?
– Почему вы так решили? – Видно было, что Роэз изумил этот вопрос. Даже, пожалуй, испугал. Самире стало жалко ее и немного стыдно, что приходилось лукавить, чтобы получить нужные сведения. Но это было необходимо, и, подавив чувство симпатии к этой милой и грустной женщине, она продолжила свои дипломатические вопросы.
– Лорд Вильям Криспин сказал, что его мать видится только с семьей, – объяснила Самира, – вот я и предположила, что, должно быть, она больна. Я довольно искусна в лечении. Может быть, я могла бы ей помочь?
– У Джоанны отличное здоровье. Но она предпочитает уединенную жизнь.
– Но где в замке можно найти укромное место, скрытое от посторонних глаз? – воскликнула, смеясь, Самира. – Всюду солдаты, толпы слуг, даже хозяйка и хозяин почти все время проводят на людях… О, я хорошо знаю жизнь, леди Роэз, и с трудом могу представить себе, что кто-то сумеет обрести покой в стенах замка.
– А в Асколи есть замки вроде Бэннингфорда? – Роэз смотрела на Самиру с каким-то особым вниманием.
– Асколи сам по себе очень похож на Бэннингфорд. – Самира там никогда не бывала, но Пирс так часто описывал ей свое владение, что она могла легко притвориться, что знает его. – Там во всем замке нет ни одного уголка, где можно побыть одному, разве что иногда в часовне. – Но Роэз все еще продолжала глядеть на Самиру, пока наконец девушка не ощутила тревогу.
