предпочтете не появляться там?
– Я пойду с вами, – ответил Пирс. – Рэдалфу понадобится много молитв, все, какие мы только можем вознести Господу, чтобы он простил непомерные грехи этого человека.
– Это очень великодушно с вашей стороны, сэр, – Уилл приостановился у двери в часовню, – если помнить, как вы пострадали по вине деда.
– Мои воспоминания остались в прошлом. И если продолжать гневаться, это лишь отравит мне душу. Настало время прощать. – Пирс предложил руку Роэз. Так вместе они вошли в часовню вслед за Уиллом, Джоанной и Эланом.
В течение второй половины этого дня и вечера Роэз держалась на почтительном расстоянии от Пирса. Все свое внимание она сосредоточила на Уилле, который распоряжался и принимал решения, словно был гораздо старше своего возраста. Чуткая Роэз заметила, что он почти ничего не ел ни за полуденной трапезой, ни вечером, а потом вообще исчез из зала задолго до того, как остальные обитатели Бэннингфорда стали готовиться ко сну. Роэз догадалась, что она знает, куда он мог пойти.
Как и ожидала, она нашла его в прежней комнате Джоанны. Он открыл ставни и, став коленями на подоконное сиденье, всматривался в темноту. Келья пленницы была освещена лишь светом звезд и бледным сиянием месяца. Роэз приблизилась к Уиллу и молча встала сзади него. Легким кивком он дал понять, что ощутил ее присутствие.
– Я верил, что она никогда не выходит отсюда по собственной воле, – наконец произнес он. – Каким жестоким был дед, если позволил ей созерцать только этот клочок мира, только то, что видно из этих двух узких окон-бойниц.
– Он еще позволял ей прогуливаться по крепостным стенам. В ясную погоду, – уточнила Роэз, усаживаясь рядом.
– Под стражей. Чтобы она не смогла ни с кем заговорить, – с горечью отозвался Уилл, – и только после того, как ты настояла на этой милости. Как жутко было ей сознавать, что после каждой прогулки она обязана вернуться сюда. Подумать только, я ведь восхищался Рэдалфом и хотел походить на него.
– Ты покинул Бэннингфорд, когда тебе едва исполнилось семь лет, – напомнила ему Роэз. – В конце концов, ты видел его, только когда он гостил у графа Босоувера или когда вы встречались при дворе. Я уверена, что во время этих кратких свиданий Рэдалф был весьма обаятельным. Он умел быть таким. Поэтому ты никак не мог распознать его истинную сущность.
– Я уже дома семь недель, – не согласился Уилл. – Мне всегда говорили, что я не глуп, почему же не понял истинного плачевного положения моей матери?
– Потому что все мы содействовали притворству Рэдалфа, – возразила ему Роэз. – Мы не давали тебе повода усомниться в благородстве деда.
– Ты тоже жила в страхе. – Уилл слегка подвинулся и уселся поудобнее. В слабом свете месяца Роэз едва различала его лицо. – Каким же чудовищем был этот человек.
– По-моему, его сделало таким неистовое желание иметь наследника, – предположила Роэз. – Возможно, он чересчур долго и настойчиво хотел сына и надежда иссякла. Кто может теперь сказать, что было у него на уме? Одно несомненно: после того как убили твоего отца, Рэдалф пошел на все, чтобы скрыть это преступление и обеспечить свою безраздельную власть над землями, которые заполучил столь богопротивным образом. Слава небесам! – теперь весь этот кошмар кончился и все мы начинаем жизнь заново. Ты прекрасно держался сегодня, Уилл. Криспин гордился бы таким сыном.
– Я так мало знаю о Криспине. Все, что вы мне о нем говорили, сводилось к одному: отец был хорошим и честным человеком.
– Он и был таким. По-моему, ты очень на него похож. – Внезапно ее осенило, и Роэз, наклонившись к Уиллу, нежно коснулась его руки. – Если ты хочешь больше узнать об отце, спроси его лучших друзей и родственников. Поговори с Пирсом и Эланом.
– Моими новыми опекунами? – В голосе Уилла прорвалось раздражение из-за этого, как ему казалось, унизительного предложения Эмброуза. – Я вполне способен сам управлять своими поместьями.
– Несомненно, можешь, если судить по сегодняшнему дню, – согласилась Роэз. – Но, Уилл, это ведь всего на несколько месяцев. Пирс считает, что тебя посвятят в рыцари на восемнадцатилетие. И наверное, к тому времени король Стефан подтвердит твое баронство. Используй это время на то, чтобы сблизиться с друзьями отца. Тебе ведь они понравились с первого дня.
– Я так и сделаю.
– Это черта мудрого человека – меняться вместе с новыми обстоятельствами. – Услышав его тихий смех в ответ па ее советы, Роэз решилась задать вопрос, который мучил ее весь день. – Ты уже решил, как поступить с Лиз? Если не знаешь, у меня есть одно соображение.
– Какое же? – Имя Лиз уже не вызывало у него раздражения, он скорее спрашивал шутливо, чем зло, и ободренная этим Роэз стала рассказывать о жене Бэрда.
– Я всегда удивлялась тому, что Лиз, про которую мне говорили, представляя, что это простая рабыня, так хорошо знает хозяйство замка. Теперь я знаю почему. Ее воспитывали как будущую владелицу поместья. Лиз рассказывала, что отец устроил ее брак с одним из своих рыцарей. Став его женой, она бы заботилась о порядке в родовом замке. Но ее жених и отец были убиты в какой-то баронской междоусобице задолго до того, как я вышла замуж за Рэдалфа. С того дня несчастная женщина жила в постоянном страхе. Она поведала мне об изощренных издевательствах, которым подвергал ее Бэрд. Я даже не буду называть их, настолько это чудовищно. Своим зверским обращением Бэрд сломил ее дух. Если ты накажешь Лиз, она больше никогда не воспрянет. Но если ты сделаешь ее полезной людям, со временем она обреет уважение к себе.
– Как этого добиться? – спросил юный барон.
– Я хочу, чтобы ты сделал ее управительницей хозяйства замка. Если Лиз будет вести домашние дела, а Оуэн отвечать за охрану, Бэннингфорд окажется в надежных руках, и ты сможешь спокойно жить здесь или в Хафстоне. Где пожелаешь.
– Что?! – воскликнул Уилл. – Ты ожидаешь, что я соглашусь с таким высоким положением этой ничтожной женщины после ее мелочных и ничтожных придирок к моей матери? И по отношению к тебе она никогда не вела себя уважительно!
