почти пять часов: огромные размеры Бразилии поразили Ларк. Они летели над густым покровом джунглей, затем достигли районов, вырубленных лесорубами и фермерами. Ларк слышала о катастрофическом уничтожении тропических лесов, но только увидев все своими глазами, поняла масштабность трагедии. Лес выкорчевали отвратительными пятнами, оставляя на его месте обезображенные грязные пустоты.
— Дай Бог, чтобы у Джонни хватило сил передать, как это жутко, — с чувством сказала Ларк.
— В этом-то вся и беда с Джонни, — согласился Дом. — Трудно не поддержать его, даже когда он разоряет компанию.
Внизу несла свои мутные воды широкая Амазонка.
— Не хотелось бы мне упасть туда, — заметила Ларк, восхищаясь рекою. — Она, наверное, кишит пираньями?
— Это не самое худшее, — ответил Дом, однако отказался рассказать ей, что может быть хуже, чем быть съеденным живьем в одно мгновенье.
Манаус был построен в стиле старинного европейского города, с собственным оперным театром, существующим с прошлого столетия.
— Представить себе не могу дам в их платьях с кринолином и мужчин в цилиндрах, которые идут в оперу посреди этих джунглей! — воскликнула Ларк, потирая лоб. — Это прямо сюрреализм какой-то!
Их отель находился в стороне от главной площади и по роскоши уступал «Копакабана Пэлас», но, слава Богу, там был кондиционер.
После обеда они взяли напрокат джип. Джонни снимал фильм в джунглях, под густым покровом сплетенных ветвей. Сквозь плотную зелень не проникало ни малейшего солнечного света, не было видно даже кусочка неба. Одна лишь бесконечная растительность, гул странных насекомых, все остальное — жуткая тишина. Изумрудный свет отбрасывал на все однообразную тень.
Джонни был слишком занят съемками, чтобы обращать внимание на Дома и Ларк. Когда Дом попросил его закончить съемки с таким расчетом, чтобы премьера фильма состоялась в июне, он согласно рассмеялся.
— Монтировать почти что нечего. Мы используем большую часть метража. Фильм наверняка можно будет выпустить к июню. Никаких проблем.
— И сколько ты уже отснял часов?
— Думаю, что порядочно.
— Возвращайся в Лос-Анджелес и помоги Роджеру с монтажом, — настаивал Дом. — Чем скорее фильм выйдет на экраны, тем скорее еще больше людей узнают об уничтожении тропических лесов. Ведь ты же этого хочешь, не так ли?
Джонни посмотрел в изумрудную даль.
— Мне нужно не только это, — признался он. — Я хочу снять великий фильм.
— Он наверняка будет великим, — вмешалась Ларк. — Но ты же знаешь, что монтаж не менее важен, чем сами съемки. Неужели ты хочешь оставить его полностью на усмотрение Роджера?
— Нет!
— Тогда сворачивай съемки, и поехали обратно с нами.
— Летняя премьера картины — это тебе не игрушки, — добавил Дом. — Во время премьеры мы хотим устроить благотворительный сбор. Размер пожертвований — тысяча долларов с носа.
Джонни обещал подумать.
Когда Дом и Ларк возвращались в Манаус, вдыхая солоноватый вечерний воздух, Дом сказал:
— Называют тропическим, или дождевым, лесом, а в некоторых местах кроны деревьев такие плотные, что не пропускают к земле ни капли дождя.
— Я слышала, что иногда сверху вырастает целый слой нового леса. Вот почему тут темно.
— Странное место.
— Но прекрасное. Мне понятна зачарованность Джонни.
Наконец они выбрались из джунглей. Когда подъехали ко входу в отель, Ларк вдруг вся сжалась.
— Боже правый! — воскликнула она.
Дом повернулся в ту сторону, куда был направлен ее взгляд. К ним приближался Джастин Грум.
— Дом! Именно тебя-то мне и нужно! Джонни сказал, что ты можешь прилететь сюда на уик-энд, и я предвкушал снова встретиться с тобой.
— Привет, Джастин.
Дом выключил зажигание и выпрыгнул из джипа.
— Что ты тут делаешь?
— Провожу свой отпуск в Рио. Я слышал, что братья Уитфилд снимают фильм в Манаусе, и решил заскочить сюда повидаться. Разреши предложить вам что-нибудь выпить.
— Это Ларк Чандлер, — холодно представил ее Дом. — Ларк, познакомься — Джастин Грум.
— Уже имел удовольствие, — сказал Джастин, пожимая Ларк руку.
Дом удивился. Они вошли в отель. Приятно было снова оказаться в атмосфере кондиционированного воздуха. В баре они заказали «пинья коладас» и сели за столик, откуда открывался вид на площадь. Солнце садилось, но было еще светло, как днем. Но уже через несколько минут стало темно. Сумерки в тропиках коротки.
Ларк использовала первую же возможность, чтобы улизнуть к себе в номер. Там она присела на краешек широкой кровати. Если Грум не узнал ее раньше, то вряд ли узнает теперь. Она заставила себя расслабиться.
При стуке в дверь Ларк дернулась и вскочила. Вошел Дом.
— Это всего лишь я, — мягко сказал он.
— Привет.
— Сидишь в темноте?
Ларк включила свет.
— Так, значит, ты хочешь распять этого человека в документальной драме, — шутливо сказал Дом. — А где ты с ним встречалась раньше?
— Он приходил ко мне на работу в январе. Услышал о моем замысле написать сценарий и хотел отговорить меня от этого.
— Отговорить? — Дом нахмурился.
— А где он сейчас?
— Все еще внизу. Пришел Джонни и подсел к нам, поэтому я оставил его развлекать Джастина. — Дом сбросил туфли и лег на кровать. — По-моему, эти газетные статьи достали его. Он разыскивает Пенелопу Хаутен. Уверен, что статьи о нем — дело ее рук, и поэтому хочет найти ее.
— Держу пари, что найдет.
— Я сказал ему, что не виделся с ней, хотя хотел бы разыскать ее не меньше, чем он.
— Думаю, и ФБР тоже.
— Хочешь есть? — спросил Дом. — Мы можем спуститься к ужину, как только ты будешь готова.
— А он будет ужинать с нами?
— Слава Богу, я отделался от него. Сказал, что мы тут устроили нечто вроде медового месяца.
Ларк с улыбкой повернулась к нему.
— В любом случае он хотел поговорить с Джонни, добавил Дом.
— Бедный Джонни, — сказала Ларк. — Для ужина мне нужно надеть платье? В джинсах ведь нельзя?
— О, этого я не знаю, — лениво ответил Дом. В джинсах ты выглядишь отлично.
— Спасибо. Но, наверное, я надену что-нибудь посолидней.
Ларк отправилась в ванную и приняла теплый душ. Когда она вышла оттуда, завернутая в полотенце, Дом лежал на кровати в том же положении, в каком она его оставила. Казалось, он погружен в глубокое раздумье. Ларк подошла к гардеробу и взяла оттуда темно-синюю мини-юбку и такого же цвета шелковую блузку. Дом смотрел, как она одевается, но по его золотисто-карим глазам нельзя было сказать, о чем он думает.
Они ужинали на первом этаже отеля. Ресторан освещался свечами, а на каждом столике в крошечных вазах стояли ароматные желтые фрезии. В одном конце зала пианист играл легкую джазовую мелодию. Дом
