— Джастина.
— О, — сказал Джонни. — Джастина… Так ты ее встретишь?
— Да, сэр, — пообещал Джонни. — Я не выпущу ее из виду, пока ты не вернешься. Ни о чем не беспокойся.
ГЛАВА 77
Джонни, как и обещал, встретил Ларк в аэропорту. Он был небрит, но вроде бы не пьян. Ларк удивилась, увидев его.
— Я бы могла взять и такси, — сказала она. — Но мне, конечно, приятно увидеть знакомое лицо.
— Дом хотел, чтобы я присмотрел за тобой, — сказал Джонни.
— А где он?
— Во Франции. Наверное, вы с ним разминулись.
— Он вылетел во Францию?
— Да. Хотя теперь он уже, вероятно, летит обратно.
Ларк почувствовала прилив счастья от того, что Дом отправился за ней.
— Мне так хочется принять горячую ванну и переодеться.
— Наряд у тебя еще тот, — согласился Джонни. — Дело лишь в том… — Он запнулся.
— В чем?
— Мне сегодня вечером кое-куда нужно сходить. Это важно. У меня назначена встреча. Но я обещал Дому, что не оставлю тебя одну. Ты будешь не очень против того, чтобы отправиться со мной?
Ларк была против, и даже очень. Ей ничего так не хотелось, как добраться до своей квартиры, сбросить с себя это драное сексуальное платье, отлежаться в горячей ванне, залезть в постель и поспать по меньшей мере часов двенадцать.
— Ты меня просто высади возле моего дома, — сказала она. — Со мной все будет в порядке. А Дому мы ничего не скажем.
— Я не могу так, — удрученно сказал Джонни. — Я ведь обещал ему. Но и встречу отменить я не могу. Это ненадолго.
— Дом ведет себя глупо.
— Я тут ничего не могу поделать. К тому же он, может быть, и прав.
Ларк вздохнула. Теперь, вернувшись в Лос-Анджелес, она ощутила себя в такой безопасности, что волнения Дома ее скорее раздражали, чем успокаивали.
— Можно мне сперва переодеться?
Джонни взглянул на часы.
— Я уже опаздываю. Надеюсь, это займет не более двадцати минут.
Клуб, куда Джонни отвез Ларк, находился в самом центре Лос-Анджелеса. Узкая лесенка вела низ, в большой зал, тесно уставленный столиками. Глаза у Ларк защипало от густого сигаретного дыма.
С потолка свисали огромные расшитые балдахины, стены были обиты сияющими золотыми, бордовыми и темно-зелеными тканями. Оркестр выводил мрачные мелодии на инструментах, которых Ларк никогда не слышала. Она оказалась здесь единственной женщиной.
Нет, не единственной, отметила Ларк, как только они уселись за столик углу. За сетчатой занавеской возле кухни стояла еще одна женщина. Она была под вуалью и чего-то ждала. Ее лишь чуть-чуть прикрывал наряд бордовых и золотых расцветок. Пока Ларк в восхищении смотрела на нее, музыка незаметно изменилась, свет притушили. Обольстительно медленно появилась танцовщица. На руках и на ногах у нее сверкали золотые браслеты. Вуаль соблазнительно скрывала ее, однако как только танцовщица начала двигаться и музыка стала более ритмичной, она стала кружиться, и от этого прозрачная накидка слетела. Улыбаясь, она плясала между столиками, ее большие груди вздымались, а бедра вибрировали так, что у Ларк перехватило дыхание.
Джонни еще раз заказал себе и Ларк «арак» — ливанский ликер, настоенный на анисе. Танцовщица, по-видимому, его не интересовала. Взгляд его непрестанно блуждал по столикам.
Танцовщица приблизилась — она танцевала от столика к столику, — смеющаяся, искрящаяся, соблазнительная. Зрелище было восхитительное. В конце концов и Джонни оказался завороженным ею. Танцовщица выхватила красный шифоновый шарф, который был заткнут у нее за пояс, и обмотала им голову Джонни на манер тюрбана, затем коснулась его руки. Ларк заметила, что она что-то сунула Джонни в ладонь. Дружески подмигнув Ларк, она двинулась дальше, звеня бесчисленными браслетами.
Джонни развернул клочок бумаги, казалось, совсем не замечая Ларк. Вид у него был напряженный и злой.
Ларк положила свою ладонь на его руку.
— У тебя все в порядке? — спросила она.
— Нет.
— А что такое?
— У меня неприятности.
— Может, я могу помочь?
Джонни деланно расхохотался.
— Вряд ли.
— Расскажи мне, в чем дело.
— Помнишь, много лет назад, в Лондоне, ты читала по моей руке? Ты сказала, что линия вины…
— Я просто дразнила тебя, — сказала Ларк. — Я не умею гадать по руке.
— Я повинен в своей жизни черт знает в чем, однако то, в чем я провинился на этот раз, страшнее всего. Мне тошно даже думать об этом.
Ларк положила ладонь на его руку.
— Мне тоже тошно думать о том, что наделала я. Расскажи мне, Джонни.
Он уставился в свой стакан.
— Вероятно, у меня есть незаконнорожденная дочь. Один человек пытается шантажировать меня ею.
— Ну и что тебе этот шантаж? Все поймут тебя относительно твоей дочери. Даже Эмми.
— Ну, в этом-то отношении она меня поймет. Но дело хуже.
— Насколько же хуже?
— Хуже не придумаешь.
Ларк невольно отвернулась.
— Наверное, мне лучше не знать.
— Конечно, лучше тебе не знать. Но нужно найти девушку и позаботиться о ней. Я говорю тебе об этом потому, что напуган до смерти. Если со мной что-то случится… А впрочем, что толку? — Он поднялся. — Мне надо кое с кем повидаться в задней комнате.
Он бросил клочок бумаги на столик и ушел. Ларк подняла записку. Там было нацарапано одно- единственное слово: «Файруза».
Усталая до изнеможения, Ларк заказала чашечку кофе, чтобы не заснуть. Прошло полчаса. Джонни не появлялся. Танцовщица вернулась, но на этот раз Ларк не ощутила прежнего очарования.
Танец завершился бурными, оглушительными аплодисментами мужчин, находившихся возле сцены.
К своему удивлению, Ларк внезапно увидела Дома, который стоял в дверях и осматривал столики. Что он-то тут делает? Увидев Ларк, Дом направился к ней широкими шагами.
— Где Джонни? — требовательно спросил он.
— У него там с кем-то встреча. А я думала, что ты еще во Франции!
— Как только я узнал, что ты уже здесь, то вылетел на «Конкорде». В твоей квартире по телефону никто не отвечал, а у себя дома я тебя не нашел. Моя горничная сказала, что Джонни поехал в этот чертов ночной клуб. Я молил Бога, чтобы он взял тебя с собой. Ну и заставила же ты меня побегать!
