Ларк вздрогнула.
— Извини, Джонни? Нет, мое желание вернуться в Штаты с ним никак не связано.
— Прости, — промолвил Карл, — но Джек сказал мне, что ты влюблена в какого-то другого мужчину. Естественно, это пробудило во мне любопытство.
Она засмеялась.
— Нет, не в Джонни, если именно это тебя интересует.
— В мужчину, которого ты оставила в Америке?
Они стояли у светофора. Взглянув на Карла, Ларк увидела, что вопрошающий взгляд его глаз по- прежнему устремлен на нее.
— Я не могу говорить об этом, — сказала она.
— Я понимаю.
— Но ты спрашивал о моих планах. Джонни Уитфилд думает, что сможет устроить меня на работу в компанию «Америкэн продакшн групп» в Лос-Анджелесе. У него там связи.
— Ах так. — В голосе Карла звучало удовлетворение. — Тогда это с твоей стороны действительно правильный шаг.
— Ты слышал об «Америкэн продакшн групп»?
— Это очень известная компания. — Он поехал быстрее. — Кажется, брат Джонни Уитфилда там работает?
— Да. — Она проглотила комок в горле. — Дом Уитфилд — президент компании.
— Когда ты едешь?
— Пока ничего определенного. Джонни сказал только, что попробует устроить для меня что-нибудь. Но его ненадежность всем известна.
— Но если тебе будет предложено место, ты согласишься. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Ничего определенного я пока не решила.
— Ты захочешь принять это предложение.
Ларк посмотрела на него с любопытством. Глаза Карла были устремлены на дорогу.
— Почему? — спросила она.
— Я хочу, чтобы ты познакомилась с Домом Уитфилдом.
— Почему? — повторила она.
Он улыбнулся.
— Я хочу, чтобы он увидел тебя такой, какая ты сейчас.
Ларк побелела.
— Не понимаю.
— Ларк, дорогая, — сказал он очень тихо, — в действительности ты ведь не веришь в то, что я так много сделал бы для совершенно посторонней девушки?
Ларк чуть не задохнулась.
— Подождем до дома, — предложил Карл, сворачивая с шоссе, — там я все объясню.
— Ты шутишь? — вырвалось у Ларк.
Это позабавило Карла.
— С самого начала тебя очень интересовало, почему я проявляю к тебе такой интерес.
— Ты объяснил это тем, что я тебе понравилась.
— Ты действительно мне понравилась. Ты понравилась мне гораздо больше, чем я рассчитывал.
— Значит, я была права: ты ждал меня в первый же день моего появления в Лондоне.
— Ты очень умна. Я был удивлен тем, что мне так легко удалось убедить тебя, что помимо желания помочь у меня больше нет никаких побуждений.
— Я заставила себя убедиться в этом. Мне нужно было, чтобы ты исправил мое лицо.
— А теперь ты нужна мне.
Они подъехали к его дому. Карл остановил машину перед окнами и не стал ставить ее в гараж.
— Пойдем в дом.
В гостиной Карл подошел к окну, отдернул занавески. Он стоял и смотрел на простиравшийся за окном темный луг. Камин не горел, и в комнате было холодно.
Напряженная, Ларк присела на краешек кресла.
— Итак?
— Я собираюсь поведать тебе одну историю. Это история трех друзей. Они учились вместе в Гарвардском университете. Один на юридическом факультете, другой на факультете управления бизнесом, третий на медицинском. И все же они были близкими друзьями. И еще они были влюблены в одну женщину.
— О Господи, — насмешливо пробормотала Ларк, однако сидела неподвижно, захваченная таким вступлением.
Карл подошел и сел в кресло напротив нее.
— Каждый изо всех сил старался завоевать ее любовь. В каком-то смысле ей все нравились одинаково. В конце концов победил юрист. Он переехал в Вашингтон и метеором взлетел на небосклоне большой политики. Казалось, ему удается все, за что бы он ни взялся. Он женился на ней. Его звали Стив Уитфилд.
Ларк так затрясло от возбуждения, что она вскочила с кресла и принялась ходить взад и вперед перед темным камином. Карл словно не замечал этого.
— Другие два друга тоже переехали в Вашингтон. Врач стал известным пластическим хирургом. Бизнесмен занялся политикой.
— Джастин Грум, — выдохнула Ларк.
— Да. Женитьба Стива на Сьюзан внесла разлад в отношения трех друзей. Или, может быть, сама жизнь развела их. У Джастина не очень-то шли дела в мире политики, несмотря на поддержку и соответствующее давление со стороны его семьи. У Стива, который появился ниоткуда и ничего не имел, всегда получалось немножко лучше. Когда они в конце концов сошлись как соперники на выборах в Конгресс, от взаимной симпатии почти не осталось и следа. — Карл помолчал. — А врач продолжал любить Сьюзан, как и прежде.
— Однажды Джастину Груму пришел в голову план, осуществление которого освободило бы Сьюзан от врача, а для него освободилось бы место в Конгрессе. Идея заключалась в том, чтобы помочь комитету палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности расставить Стиву ловушку. Он попытался заручиться помощью врача. Врач приехал в Штаты из Восточной Европы и все еще добивался американского гражданства. Грум пообещал помочь ему получить гражданство, если тот примет участие в осуществлении его плана. Еще он поклялся, что Сьюзан об этом никогда ничего не узнает. Врач отказался. Но Джастин все равно начал претворять свой план в жизнь. На основании разных магнитофонных записей и его конфиденциальных показаний Стив с профессиональной точки зрения был уничтожен. Примерно годом позже он покончил с собой. Этого Джастин не ожидал. Он полагал, что Сьюзан разведется со Стивом, когда тот будет обвинен в принадлежности к коммунистической партии. Но она оставалась верна ему до конца.
— Годом позже Сьюзан была помолвлена с врачом. Они очень любили друг друга. Но за день до свадьбы она разорвала помолвку. Ей сказали, что именно врач виноват в самоубийстве Стива. Врач уехал из Вашингтона и больше никогда ее не видел.
Ларк снова села.
— В этой лжи ее убедил Джастин Грум. Он рассчитывал, что сможет заполучить жену Стива, так же как и его место в Конгрессе. Врач был полон решимости не допустить этого. Он сделал так, что знал о ее делах все, хотя она об этом и не догадывалась. Его любовь к ней превратилась в какую-то манию. Он узнал, что у нее будет ребенок… его ребенок. О, да, в те времена мужчины и женщины спали вместе еще до свадьбы. Сыну Стива было в то время десять лет. Несколькими месяцами позже в Нью-Йорке родился ее второй сын.
Ларк знала, что последует за этим, еще до того, как он произнес следующую фразу:
— Она назвала его Доминик. Он был незаконнорожденным, но она так и не раскрыла тайну его настоящего отца… даже ему самому. Насколько мне это известно. Разумеется, врач — это я, ты это уже
