для тебя, друг!
Между тем Одри лихорадочно задраивала окна и опускала жалюзи. Даже если они и смогут вскарабкаться на балкон второго этажа, то, чтобы попасть в комнату, им придется выбить оконные стекла. Для нее это выигрыш во времени — а значит, и дополнительный шанс на спасение.
Теперь надо выбрать себе оружие на случай, если они все-таки сюда проникнут. Одри подошла к журнальному столику, повалила его на бок, собрала все силы и с огромным трудом выкрутила крепеж, державший тяжелую дубовую ножку. Только суньтесь, маменькины сынки! Еще в школе ей приходилось драться с обидчиками.
Вскоре под балконом послышались возня и сдавленные голоса Лучшего Друга и еще двоих приятелей Бювана. Судя по всему, они пытались вскарабкаться на второй этаж, держась за уступы в кирпичной стене, и периодически срывались вниз.
За дверью нетрезво пыхтел и всхрапывал Бюван, который уже забыл, зачем он здесь. Но Одри прекрасно понимала, что стоит ей открыть дверь, и он вспомнит. Оставалось ждать, кто успеет первым.
Наконец кто-то из штурмующих крепость со стороны двора смог ухватиться за кованые перила, подтянуться и влезть на балкон. Теперь он перегнулся через прутья, протянул руку вниз и помогал вскарабкаться двум другим. Одри не могла этого видеть за шторами и жалюзи, но слышала, что голоса охотников на нее все ближе. Она поудобнее перехватила ножку от стола и приготовилась к встрече гостей.
В этот момент из-за двери послышался звук оплеухи и голос Жюля, произнесший:
— Пшел отсюда, щенок!
Затем в дверь решительно постучали.
— Одри, ты здесь? Открывай.
Одри кинулась к двери и отперла замок. В этот момент грохот, звон разбитого стекла и громкие вопли разбудили жителей всего квартала.
Картина, представшая перед возникшим на пороге Жюльеном Фермэ, была такова. Трое ввалившихся в комнату через окно нетрезвых юнцов сидят на полу среди кучи обломков жалюзи и осколков стекла, запутавшись в портьерах. И испуганно глядят на него, Жюльена, и на скулящего у его ног Бювана. Посреди комнаты тремя ножками кверху лежит стол. Четвертую тяжеленную ножку сжимает в тонких руках хрупкая шатенка в коротком голубеньком платьице, готовая сражаться за свою честь до победы или смерти.
Жюльен захохотал.
Он смеялся до тех пор, пока не начал кашлять и хвататься за живот. На лице Одри страх сменился радостью при появлении Жюльена, затем — удивлением, затем обидой: она такое пережила, а ему смешно! Наконец уголки ее рта начали ползти вверх, и вот она тоже расхохоталась, бессильно опустив свое оружие, снова ставшее просто ножкой стола.
Элен появилась в коридоре, кутаясь в пеньюар, и испуганно заглянула в комнату из-за плеча Жюльена:
— Господи, что тут у вас произошло?
— Впредь будьте внимательнее в выборе знакомых, мадмуазель, — с трудом произнес Жюльен, которого все еще душил смех.
— Элен, я за все заплачу, — пообещала Одри, которая чувствовала себя виноватой во всем произошедшем.
— Глупости, заплатит Бюван, — отрезал Жюль. Его тон снова стал серьезным.
Он подошел к телефону и набрал номер полиции.
— Не надо полиции, — жалобно скривилась Элен. — Что мне родители скажут?
— Родители вам и так скажут все, что угодно, кроме «спасибо». — Жюльен обвел взглядом комнату. — К тому же шум перебудил всех соседей. Возможно, полиция уже едет. И не могу же я оставить вас в обществе этих «героев».
Если бы у «героев» были хвосты, они бы поджали их. А так они просто заскулили в унисон Бювану.
После того, как измученная всем произошедшим и бессонной ночью Одри дала показания полицейским, Жюль посадил ее в свой новенький автомобиль (это снова был «рено», только более современной модели) и отвез домой.
— Жюль, я… — Одри всхлипнула, она не могла найти слов, чтобы сказать ему все, что хотелось.
— Ложись спать, — перебил Жюльен. — Завтра поговорим.
По его голосу было трудно заключить, о чем он думал.
— Ты завтра приедешь? Правда? — вскинула голову Одри.
— С твоего позволения, я переночую здесь. Боюсь уснуть за рулем. К тому же завтра выходной.
— Да, конечно, — кивнула Одри. — Я же обещала выделить тебе комнату.
5
— Скажи спасибо, что именно в этот вечер я решил приехать и проверить, как твои дела. И что не развернулся, как только обнаружил, что тебя нет дома, а решил подождать. — Жюльен посмотрел на Одри как на невозможно глупую первоклашку, которой в сотый раз вдалбливают, сколько будет дважды два. — Ну дозвонилась бы ты мне в Париж. Ты представляешь, сколько времени мне ехать? А что было бы, опоздай я хоть на минуту, ты соображаешь?
Он вздохнул и покачал головой, заменяя этим движением фразу: «На эту тему можно говорить долго, но к чему тратить слова и время на умственно неполноценных девиц». И продолжил завтрак.
Одри тоже вздохнула. Она рассказала Жюльену все как есть, и больше ей было нечего добавить. Да, он прав — глупо было ехать всем назло в компанию, где могут оказаться такие типы, как Бюван и его приятели. Но она и так это знает. А с его стороны глупо и нечестно было обвинять ее в распущенности! Если бы не его беспочвенные подозрения, которые он так резко высказал в прошлый приезд, ничего бы не случилось!
Только Жюльен, разумеется, никакой вины за собой не чувствует. Он вообще не привык признавать, что был не прав. Конечно, проще все свалить на ее глупую голову.
— Вообще-то я, конечно, тоже был не прав, — сказал Жюльен, прихлебывая кофе. — Когда подозревал тебя… Ну насчет этого Бювана… Я погорячился. Извини.
У Одри глаза на лоб полезли от изумления. Жюльен просит у нее прощения? Наверное, верблюд пролез в игольное ушко… Бедное животное.
— Я… Ну… Эээ… — Она не знала, что сказать.
— Конечно, я знаю тебя много лет, — продолжал Жюльен. — Но ты так стремительно меняешься… Взрослеешь… Мне бывает трудно предсказать, как ты поведешь себя в следующую минуту.
— Жюль, я, наверное, много сделала глупостей. — Одри тоже сделала глоток кофе, который уже остыл: вчерашние события несколько отбили у нее аппетит, да и голова после шампанского побаливала. — Я, бывало, заставляла тебя понервничать. Но я никогда не лгала тебе. И если я скажу: Жюль, честное слово, я этого не делала — значит, я действительно этого не делала.
Она отломила кусочек бисквита и скормила его Сюзон, вертлявой маленькой любимице. Бульдог покосился на хозяйку, скептически фыркнул и продолжил грызть свою косточку, всем своим видом давая понять, что в отличие от глупых шавок предпочитает пищу для настоящих собак.
— Но ведь ты же не говоришь «Жюль, я этого не делала», — тоненьким голосом пропищал Жюль, передразнивая Одри. — Ты говоришь: «Не твое дело, Жюль, иди к черту, Жюль, я уже взрослая, Жюль, и сама могу за себя постоять». Это было зрелище, доложу я тебе. Да твоя дубинка была чуть ли не больше, чем ты сама! — Жюль вспомнил, как Одри собиралась защищаться при помощи ножки стола, и снова принялся хохотать.
Одри фыркнула, облилась кофе и присоединила свой голос к смеху Жюльена.
