точно помню, что ты сказала, будто он в твоем отделе. Готова поклясться…
— А, это тот Чарли! — быстро оборвала ее я. Надо было эту Джесс давно укокошить! Заколоть насмерть антикварным ножом для писем, сунуть труп в черный пластиковый мешок и выбросить в Темзу. — Нет, нет, тот Чарли — это Чарли… — Я лихорадочно оглянулась по сторонам в поисках вдохновения. И тут увидела кадр из фильма, который смотрели Бен и Пьетро. — Бонд. Чарли Бонд.
Последовала удивленная тишина. Джесс моргнула.
— Чарли Бонд? — ядовито произнесла она. — С «лицензией на убийство»? Только не уверяй, что тебя зовут Пусси Галор!
Я зарделась.
— Не говори глупости, обычное имя, Джесс. Просто Розанна имеет в виду совершенно другого Чарли, вот в чем дело. Он живет по соседству.
— Ага. — Джесс зажмурилась, притворившись утомленной. — Господи, какая же я дурочка. За всеми твоими Чарли не уследишь. Значит, это не тот, на кого ты запала?
Я сильно покраснела и почувствовала, что Розанна на меня смотрит.
— Не запала я ни на какого Чарли, Джесс, — выпалила я.
— Уж на Чарли Флетчера точно западать не стоит, — тихо промурлыкала Розанна, потянувшись за бокалом. — Поверь мне, с Чарли Флетчером тебе ничего не светит. — Она внимательно посмотрела на меня поверх бокала и отпила глоток.
И вот теперь, сжимая руль и несясь по шоссе, я прекрасно поняла, что именно она имела в виду. Она хотела меня предупредить. И я знала, почему. Он не просто женат, он счастлив в браке, а я в мечтах всегда представляла себе все иначе. Воображала, что жена его — страшная злючка. Намного старше его, как минимум сорока пяти лет, и она захомутала его… как? Забеременела, естественно. И ему пришлось на ней жениться. Побелевший, он стоял у церкви, а она перекатывалась, как шар, на пути к алтарю: самодовольная, торжествующая, принуждая его вступить с ней в брак и поломать свою жизнь! Иногда я представляла совсем другую картину: что они поженились в совсем юном возрасте, когда она была тупой прыщавой шестнадцатилетней девчонкой. Его вынудили жениться алчные родители, которым хотелось объединить фамильные богатства — можно сказать, это был брак по договоренности.
Как бы то ни было, молодая или старая, она не подходила ему совершенно. В моих мечтах она была пьяницей, неразборчивой в сексуальных связях, при этом даже не скрывала. Так и вижу, как она шныряет по супермаркету «Теско» в поисках мускулистых юношей, укладывающих продукты на полки, и тащит их в свою берлогу за полиэстерные галстуки. Представляю, как расстроен, как унижен Чарли! Но спустя какое-то время эта фантазия начала меня тревожить. Раз она такая распущенная, не может ли быть, что она и с мужем не прочь поразвлечься, хотя бы иногда? Когда под рукой нет мускулистых грузчиков? Так что я сразу превратила ее в библиотекаршу с усами: робкая тихоня с завитками черных волос, просвечивающими сквозь колготки цвета загара. Естественно, на секс у нее аллергия: секс приводит ее в ужас, и все после того неудачного эксперимента в картотечной много лет назад. Теперь при виде обнаженного мужского тела ее сразу же тошнит!
Он несчастен, разумеется, несчастен, но притворяется, что все хорошо — ради кого? Ради детей? И есть ли у него дети? Этот вопрос мучил меня часами. С одной стороны — да, это было бы здорово, ведь это значит, что он — милый, заботливый отец, а я — милая, заботливая мама, и из нас получилась бы прекрасная большая семья, да-да-да! Но с другой стороны, это плохо. Нет, отвратительно, потому что это привязывает его к ней. Бывали дни, когда эта проблема казалась мне неразрешимой, но в любом случае, их браку крышка, и мое появление в его жизни — всего лишь вопрос времени. Я спасу его и стану второй миссис де Винтер, именно так.
Я вздохнула. Напрасные мечты — если верить Розанне, жена его — лапочка. Красивая, талантливая, успешная, и он преданно ее любит, как Нед любил меня. Я нервно сглотнула, в горле запершило от жалости к самой себе. И внезапно с ужасом подумала: что, если бы в такой ситуации оказались мы с Недом? Только представьте: какая-то распутная хищница рыскала бы по Сохо со странной собакой под мышкой и ждала, пока мой муж появится из монтажной, чтобы затащить его вниз и отдаться ему прямо на полу!
Мне вдруг стало дурно. Я почувствовала себя не просто плохой, но и грязной, подлой дешевкой. Подъехав к съезду с шоссе, я поклялась даже не искать Гексхэм, когда приеду в Оксфордшир; не пялиться задумчиво на эту деревню на карте и даже не проезжать мимо нее на машине. Нет, я найду себе кого- нибудь еще, решила я, выпрямив спину. Холостого, незанятого мужчину. Если надо будет, найду какого- нибудь кузнеца и наброшусь на него!
Я в отчаянии провела рукой по волосам и взглянула в зеркало заднего вида. Боже мой, какая же я импульсивная — что за бес в меня вселился? Следовала велению сердца и безрассудным инстинктам, и где я сейчас? Тарахчу по проселочным дорогам с двумя несчастными детьми, нет у меня ни работы, ни перспектив, и я обречена жить со свекровью, черт ее дери. Я с горечью подумала, что мне придется найти работу в деревне. В магазине при ферме, продавщицей капусты… или седел. Может, даже навоз разгребать… О господи!
— Мамочка, ты зачем так делаешь? — Бен снял наушники и внимательно посмотрел на меня.
— Что, дорогой?
— Стучишь по рулю и корчишь рожи. Скрипишь зубами.
— Я правда так делала? Это, наверное, потому что я очень волнуюсь. — Я немного поскрежетала зубами, чтобы его убедить. — Это же так необычайно здорово, правда? Такое большое приключение!
— Правда?
— Конечно!
— А.
— Только посмотри, какой чудесный вид, Бен. Какая чудесная… трава. И эти… как их… изгороди и все такое.
Он выпрямился.
— Значит, мы уже почти приехали?
— Почти приехали? — Я свернула на маленькую дорожку в опасной близости от другой машины: нервничала, и ладони вспотели. — Это бабушкина улица, Бен. Разве не узнаешь?
Бен выглянул в окно. Макс отстегнулся и встал на колени рядом с ним. Но ничего не было видно: поместье окружала огромная двадцатифутовая стена.
— Не уверен. Мы уже тысячу лет здесь не были. — Похоже, Бен тоже нервничал. — Это их дом?
Он показал на маленький коттедж: мы наконец-то отыскали проем в стене и проехали через ворота.
— Хм-м, нет, дорогой, это дом миссис Шиллинг. Той, что замужем за дровосеком. За тем дядей, который рубит дрова для дедушки.
Мне пришло в голову, что Бен, наверное, вообще ничего не помнит об их поместье. Мы и вправду не были здесь тысячу лет.
Мы медленно тарахтели по длинной дорожке, проехали парк и заграждения для скота, и мои сыновья на заднем сиденье постепенно умолкли. И я тоже. Мы разглядывали лесные угодья вокруг: ухоженные акры земли, простиравшиеся по обе стороны дороги; деревья и аккуратные круглые ограждения от оленей вокруг них; овечки, мирно пожевывающие траву и время от времени преграждающие нам дорогу, так что приходилось замедлять ход и давать им пройти.
— И это все еще их улица? — наконец не выдержал Макс.
— Их дорога, — пробормотал Бен.
— Это все их дорога? — благоговейно повторил Макс через пару минут.
— Да.
— И… где же дом?
— Подожди, дорогой, не спеши, — весело проговорила я. — По-моему, за этим поворотом.
Но за поворотом ничего не было.
— Это вечная дорога, — пробурчал Бен. — Нам никогда отсюда не сбежать.
— Зачем нам сбегать, глупенький? Ага — вот и дом!
Мы завернули за угол, и наконец-то перед нами показался Незерби-Холл. Он навис над нами из-за подстриженных кустов во всем своем дворцовом величии. На золотистом фасаде из песчаника сверкали на
