каплей джина, разумеется. Люси, — она повернулась ко мне, — не мог бы этот адский мужчина, как вы его называете, намешать нам пару коктейлей?
— Конечно, Розанна, — охотно согласилась я. — Что ты хочешь?
— Джин-тоник, пожалуйста, дорогой. Хороший мальчик. — Она снисходительно похлопала Джека по плечу.
Джек весело улыбнулся и поднялся, чтобы исполнить ее приказ. Он вошел в дом, и в тот самый момент на пороге позади него вдруг появилась Джесс. В лице ее не было ни кровинки: бледная как смерть.
— О господи! — пролепетала она, хватаясь за дверной косяк.
— Что стряслось? — Я подскочила к ней, опрокинув скамейку.
— Генри, — выпалила она. — Он заболел. Я должна ехать.
— О Джесс, бедняжка. — Я поспешила к ней. — И что… доктор приезжал? Они знают, чем он болен?
— Да! — Она в ужасе покачала головой. — Ему поставили диагноз.
— Да? И какой?
Она трагично взглянула на меня:
— Ветрянка!
— Ветрянка? — Мы с Терезой тайком переглянулись, пытаясь сдержать улыбку. — Джесс, но это же ерунда. Ничего серьезного. Галменная мазь, пару дней посидит дома, и все будет в порядке. Бен с Максом оба переболели. И Пьетро тоже, правда, Тереза?
Тереза с улыбкой кивнула:
— Это нормально.
— Да, но он не знает, что делать! — прошипела Джесс. — Ты что, не понимаешь? Это же Джейми! Он безнадежен! Он засунет ребенка под мышку и отнесет в паб, скажет, что ему полезен свежий воздух! И уложит его спать на бильярдном столе! Ты не представляешь, с кем мне приходится иметь дело. О боже, Тереза, — Джесс посмотрела на нее испуганными глазами, — мне очень жаль, что придется уехать так рано, но ты не могла бы…
— Нет, что ты, все в порядке. — Тереза быстро поднялась на ноги. — Я тоже должна возвращаться к Карло, приготовить ему обед. И помочь Пьетро сделать домашнее задание. Нет, все в порядке.
Они побежали в дом собирать вещи, а Розанна с ужасом взглянула на меня.
— Мы уже уезжаем? — Она изумленно вытаращила глаза. — Только солнышко наконец вышло! Только мы хотели устроиться с коктейлями на лютиковом поле! И все потому, что у одного ребенка ветрянка, другому ребенку надо делать домашнюю работу, а взрослый мужчина не может доползти до холодильника и сам себе приготовить обед? Скажите мне, что это сон.
— Это не сон, Розанна, — серьезно проговорил Джек, появившись на крыльце с коктейлями. Он поставил стаканы на стол. — Это реальность супружеской жизни. — Он предложил ей руку и помог подняться на ноги. — Пошли. Пройдет по меньшей мере двадцать минут, прежде чем они упакуют все вещи в оберточную бумагу, а Терезе еще нужно отыскать Пьетро в этих лесах, так что пойдем. Пойдем вдвоем: смотри, какое прекрасное утро, какое прекрасное небо. Пойдем, ведь нам не надо беспокоиться о супругах, детях и скучном чувстве долга, прочь от звенящих цепей на лютиковый луг, где мы в тишине выпьем по крепкому, действительно забористому коктейлю!
— Прекрасный тост, — пробормотала она, сжимая бокал, охотно опираясь на его руку и вышагивая рядом с ним на каблуках. Я слушала их разговор.
— Приятная была вечеринка, да, Розанна?
— Да, Джек, очень. Чудесный вечер, и к концу он стал только лучше. Видишь ли, вчера вечером в мои роскошные покои заглянул незваный гость…
— Ага. Приятно видеть, что древнее искусство лавирования по темным коридорам до сих пор процветает. Я его знаю?
— О да, безусловно. Замечательный мужчина, и сколько свежих впечатлений по сравнению с… — Тут они отошли далеко, и я уже ничего не слышала. Я выпрямилась и напрягла слух. «И кто же это? — подумала я с внезапной тревогой. — Что это за замечательный мужчина, черт возьми?»
Я провожала их взглядом. Потом мельком заглянула в дом и снова посмотрела в сторону луга. Мне хотелось услышать продолжение. Я разрывалась, не зная, что выбрать. Но через минуту все же со вздохом встала и пошла в дом помогать. Я знала свое место.
Глава 12
Проходили дни, и наконец наступила пятница: солнечный, ясный денек, предвещающий много хорошего. Чарли должен был заехать в десять часов. Но я начала готовиться уже в восемь. Тихонько выбралась из кровати, чтобы не разбудить мальчиков, и долго отмокала в горячей ванне с ароматом розовых лепестков. Потом полчаса сидела за туалетным столиком в окружении теней, пудры, румян и множества других разноцветных штук, которыми обычно не пользовалась. Но в «Вог» я прочитала, что, если правильно применить все эти штуки, можно помолодеть на много лет и вновь стать лучистой двадцатишестилетней красоткой. Что ж, попытка не пытка.
Потом я еще полчаса возилась с феном, пытаясь превратить свои растрепанные кудряшки в элегантные локоны. Разумеется, все это нужно было проделать до превращения в лучистую двадцатишестилетнюю красотку, так как мой макияж стал таять от жары. Горячий воздух безжалостно расправлялся с моим хрупким произведением косметического искусства. И вот в девять тридцать я в отчаянии уставилась на свое отражение в зеркале. Волосы отказались повиноваться и топорщились почти горизонтально, а лицо стало привлекательного мандаринового цвета и блестело от жары и крем-пудры. К тому же, по закону подлости, прямо на глазах на подбородке рос прыщ.
— Черт! — прошипела я, схватив резинку. Я затянула волосы в хвост и понеслась к раковине, смыв всю косметику водой с мылом. — Черт, черт, черт! — выла я, вытираясь полотенцем. — О господи, ну и что мне делать теперь? Уже без двадцати десять, а я похожа на чучело!
Бен заглянул в ванную.
— Неправда, — задумчиво возразил он, ковыряя в носу. — Ты выглядишь очень мило. — Он засунул палец поглубже. — Лучше, чем до того, по крайней мере. Так и иди.
— Вот так? — Я убрала полотенце и вгляделась в зеркало. Во всяком случае, теперь у меня было чистое лицо и свежий вид, а волосы, затянутые в хвост на затылке, уже не торчали во все стороны. «И еще, — подумала я, задышав спокойнее, — я немножко загорела, и глаза у меня ясные и ярко-зеленые, по крайней мере, их теперь хоть видно… так, минуточку…» Я слегка накрасила ресницы и губы.
— Так лучше? — Я растерла помаду губами.
— Да, нормально. Да ты отлично выглядишь, мам, как обычно. И вообще, из-за чего переполох? Из-за какого-то собеседования о работе продавщицей, что ли?
— Да, дорогой, ты прав: какая разница, получу я эту работу или нет? А как тебе эта рубашка? Или лучше голубая?
— Голубая, — решительно отрезал Бен. — И не вздумай надеть эти кошмарные обтягивающие брюки: у тебя в них задница, как у слона.
— Правда? — Я в ужасе развернулась. А я-то радовалась, что все-таки в них влезла!
— Ага, как у бегемота. Вот та длинная юбка, в которой ты вчера была, намного лучше.
— О, — я оторопела. Со смерти Неда я похудела почти на десять килограммов, но что-то подсказывало мне, что Бен прав. Даже потеряв в два раза больше, я все равно не избавлюсь от широких бедер. Вздохнув, я стянула штаны, в которые с такой гордостью втиснулась за час до того — правда, лежа на полу, матерясь и извиваясь.
— Ну ладно, юбка так юбка, — пробормотала я, завязывая вокруг талии льняную юбку на манер саронга и разглаживая перед зеркалом складки. — Теперь послушай меня. — Я повернулась к Бену, уперев руки в боки. — Сейчас придет Триша. Она или побудет с вами все утро, или отведет вас к бабушке.
