стороны — здесь? Рядом с домом? В машине с открытым верхом, которая прекрасно просматривается из окон Незерби — вон как они поблескивают на солнце!
— Может, зайдешь на чашечку кофе? — нервно выпалила я.
Он рассмеялся и убрал руку:
— Отличная мысль. И не надо так нервничать. Я вовсе не собирался напрыгнуть на тебя прямо здесь, на самом виду, рядом с Незерби-Холлом. И обещаю, что в доме за чашкой «Нескафе» я тоже набрасываться на тебя не буду. Я просто хотел узнать… — он замялся. — Хотел узнать, испытываешь ли ты такие же чувства, хотя бы намек на них. Понимаешь ли ты хоть немного, о чем я говорю.
Его карие глаза стали похожи на озера горячего шоколада. Мягкие, даже ранимые.
— Да, — пролепетала я. — Я согласна.
О боже. «Я согласна». Как будто я только что за него замуж вышла, в самом деле! Замуж. Помогите! Я выскочила из машины и засеменила по садовой дорожке. Я знала, что он идет за мной, только помедленнее.
Господи, ну что с тобой такое, Люси? Я злилась на себя, бегая по дому и открывая все окна: не хотелось, чтобы мы оказались герметично изолированы внутри. Не этого ли я хотела, не об этом ли мечтала все эти месяцы? Господи, да я ведь даже смотала удочки и последовала за ним в Оксфордшир, так почему сейчас веду себя, как застенчивая простофиля? Он вошел через парадную дверь и закрыл ее за собой. И тут я поняла, почему так себя веду. Я обернулась и сглотнула слюну.
— Ты женат, — резко выпалила я: получилось даже обвиняюще. Я на секунду с вызовом взглянула ему в глаза.
Он спокойно выдержал мой взгляд:
— Ты права, с этим не поспоришь. Но это же для тебя не новость. Ты знала об этом, когда соглашалась сесть ко мне в машину.
Я разглядывала свои руки:
— Да. Да, знала. Еще как знала.
— Люси. — Он подошел и остановился прямо передо мной. — Клянусь, ничего подобного со мной раньше не происходило. С тех пор, как я познакомился с Мирандой. Видит Бог, я никогда не заглядывался на женщин. Из-за того, что случилось с Ником, я думал, что мне уже ничего не светит. Можно сказать, я привык быть несчастным. Носил на себе горе, как тяжелое пальто, которое все время тянет к земле. Но последние несколько дней заставили меня задуматься: не пора ли и мне испытать немного его? — Он осторожно подбирал слова. — Видишь ли, раньше я чувствовал, что не заслужил счастье. До недавних пор. — Он сдвинул брови. — Ты понимаешь, о чем я говорю, или я несу полную чушь? Я улыбнулась:
— Это не чушь. Я знаю, о чем ты говоришь. Мне тоже казалось, что я не заслуживаю счастья.
— И я даже не знаю, какое оно бывает, счастье. — Чарли расставил ладони на асфальтово-сером кухонном столе и уставился на них, словно хотел почерпнуть в пальцах вдохновение. Он поднял голову. — Я не предлагаю тебе пойти наверх и по-быстрому перепихнуться. Я точно знаю только одно: я хочу проводить с тобой больше времени. Гулять вместе с тобой. Ужинать. Разговаривать, как сегодня.
— И я тоже этого очень хочу, — выпалила я.
«О да, — с трепетом подумала я. — Проводить время вместе! Как следует разглядеть его, изучить, и не только краем глаза, урывками. Вместе готовить ужин, устраивать пикники, неспешно прогуливаться по берегу реки, проводить вместе целый день, как сегодня. Да!» Я радостно пошла наливать воду в чайник. Старалась идти спокойно, ну, может, только немножко подпрыгивала.
— Но в то же время, — продолжал он, по-прежнему рассматривая свои руки, — я ничего не могу поделать со своим супружеским статусом. Может, со временем, кто знает. Думаю, ты представляешь себе, как живем мы с Мирандой — практически раздельно, но я хочу сказать… Короче, все зависит от тебя. Такой уж я, со всеми изъянами и недостатками, женатый, у меня есть прошлое и так далее. Тебе решать, Люси. — Он поднял голову.
Я обернулась, стоя у раковины с чайником.
— Очень уж ты несправедлив к себе.
— Зато честен. Честен, как только можно. — Он засунул руки глубоко в карманы и, нахмурившись, уставился в пол. — У меня есть еще только одна проблема: вот я все тебе рассказал, откровенно рассказал о своем браке, о том, что собираюсь вести себя сдержанно и разумно по отношению к тебе, но дело в том, Люси, что, когда я рядом с тобой… все это летит к черту. Потому что я хочу тебя сильнее всего на свете, — тут он посмотрел на меня, — и это опасное и непреодолимое желание.
Я грохнула чайником о стол. У меня было ощущение, что стены закружились перед глазами, завертелись как волчок. И посреди этой кутерьмы как огонь горели его темные глаза, прожигая мне всю душу. Я с силой ухватилась за стол и оглянулась. Его рука медленно подползла к моей ладони и накрыла ее. Я опустила глаза. В последний раз, когда мужчина держал меня за руку, это был викарий на крестинах Макса. Рядом с нашими ладонями на столе лежала голая улыбающаяся кукла Супермена с распростертыми руками и без пениса. «Символично, — подумала я. — Но что именно это символизирует?»
Я подняла глаза, и это был фатальный шаг. Наши взгляды встретились, и он в одно мгновение обогнул стол. Еще одна секунда — и я в его объятиях. Наши губы соединились. Не медленно и осторожно, а страстно, отчаянно. А потом мне показалось, что он повсюду. Его руки гладили мои волосы, потом вдруг оказались на спине; губы прижимались к моим губам. Мы оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, и его дыхание загремело у меня в ушах. Сама я почти не дышала, а потом мы поцеловались во второй раз, и комната опять бешено завертелась перед глазами. Я знала, что надо как-то сопротивляться, и в знак протеста не закрывала глаза, но он начал целовать мое лицо, и у меня подкосились колени. И все же я не настолько ослабела и продолжала энергично отвечать на поцелуи. Обняла его за шею, потянула вниз и стала целовать, как сумасшедшая. Я чувствовала, что его тело напряглось и прижалось ко мне. Я закрыла глаза, позволяя желанию захлестнуть себя волной; я погружалась в головокружительное забытье, и тут знакомый голос произнес:
— Ничего себе, да она не меньше фута длиной!
Я резко открыла глаза. И в открытое окно увидела Бена, который шел по дорожке с удочкой в руке и показывал Джеку рыбину.
— Я бы сказал — девять дюймов, — ответил Джек. — Но рыбаки всегда привирают насчет длины.
— Черт! — взвизгнула я и отскочила назад. — Мальчики вернулись! — в панике прошипела я, лихорадочно пригладила волосы и вытерла губы. Я отчаянно огляделась и побежала к телефону, а когда Джек и мальчики, мокрые насквозь, ввалились в дверь, нарочно громко расхохоталась в трубку.
— Да, да, конечно! — проорала я. — Супер, мам, это будет здорово! О'кей, класс! Тогда увидимся! — Я бросила телефон и обернулась. — О, привет, ребята!
Бен вытаращился на меня.
— Это кто звонил?
— А?
— Ты с кем разговаривала?
— О! С Мэйзи, дорогой.
— Но ты ее мамой назвала. Ты никогда ее так не называешь.
— Правда? О господи, какая же я дурочка!
— И ты вся красная. И что у тебя с волосами? Торчком стоят.
— Забыла причесаться, наверное.
— Ты что, кросс бежала? — спросил Макс. Я уставилась на него. Раскрыла рот.
— Да, — наконец проговорила я. — Да, бежала. К телефону. Я была наверху. Точнее, внизу! Ладно, дорогие мои, хватит обо мне. Как вы? Хорошо провели день?
Я наклонилась и обняла Макса, спрятав свое смущенное лицо за его маленькой головкой. Джеку в глаза смотреть не хотелось. Интересно, он видел? И на Чарли я не могла смотреть — он-то смог собраться с духом? Может, я его непоправимо взъерошила и по лицу у него размазана помада, а на голове гнездо?
— Поймали две большие рыбины, но Джек сказал, что лучше их отпустить, — недовольно произнес Макс. — Но Бену разрешили вот эту оставить, а эту я поймал сетью.
Он гордо достал из-за спины банку из-под варенья. Из банки, выпучив глаза от ужаса, на меня смотрела огромная жаба. Вот такие у меня, наверное, сейчас глаза.
