было здорово. — Он усмехнулся. — Прочитав последнюю страницу, Роуз презрительно фыркнула: «Слишком много секса!» И швырнула книжку Арчи, который всего через пару дней заявил: «Нет, слишком мало!» А если серьезно, я был не уверен, как отреагирует мое начальство из университета, не говоря уж о таких заносчивых снобах, как издатели моих стихов, если я вдруг нацарапаю дешевый блокбастер. Может, они бы выкинули меня пинком под зад. Но я зря беспокоился. Мой издатель считает, что книга просто восхитительна. И ему даже кажется, что это повысит продажи стихов и привлечет покупателей. Надеюсь, что так оно и будет, — он задумчиво потер подбородок и оглядел сад — В сентябре у меня выходит маленький томик поэзии. Не думаю, что кто-то захочет его купить, разве что мои преданные поклонники, которые читают литературное приложение «Таймс», но мало ли… Стихи — это моя настоящая гордость.
— Но Джек… Джек, это же фантастика!
— Что, мои стихи?
— Нет! То есть стихи тоже хорошие, конечно… Но вообще-то, я имела в виду контракт на съемки фильма. С Томом Крузом. Бестселлер — это же потрясающе! Так значит, — я оглядела тенистый, изящный садик, — значит, вот как ты смог купить все это?
Он пожал плечами и сунул руки в карманы.
— Именно. Мне нужно было где-то жить, и пора уже было обзаводиться собственным домом. Моя берлога, как ты ее красноречиво охарактеризовала, превратилась в зону бедствия и стала уже предметом насмешек. Сырость и чердак, может, и подходящее место для обитания бедного художника, но я уже боялся заболеть воспалением легких. И тут на банковский счет поступил гонорар, а этот домик выставили на продажу. Район как раз подходящий, так что…
— Почему?
Он замолк и провел рукой по волосам.
— Что?
— Почему подходящий район?
Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на увитую глицинией садовую изгородь.
— Ну, не знаю.
— Из-за Паскаль? — вдруг спросила я. — Она что, живет рядом?
— Опять ты со своей Паскаль! — Он откинул голову и рассмеялся. — Паскаль — мой декоратор.
— Декоратор?!
— Ей нравится, чтобы ее называли «дизайнером интерьеров». Она обустроила для меня этот домик, проследила за всем, вплоть до последнего мазка кисточки, диванной подушки, ставенки. Я полный ноль в дизайне, да и мне, честно говоря, наплевать, меня это совершенно не интересует — я только выбирал картины на стенах и книжки в книжных шкафах. Мне ее приятель порекомендовал. Я только сказал, что хочу светлую и просторную обстановку, а дальше предоставил полную свободу. — Он посмотрел на дом. — И у нее здорово получилось, как думаешь? Тебе здесь нравится? — Казалось, его очень заботит мое мнение.
— Еще бы! — выпалила я, разглядывая кухню с кремовыми стенами, светлую мебель и яркие турецкие коврики на деревянном полу. — Конечно, Джек, тут просто чудесно. — Теперь, когда я узнала, что Паскаль всего лишь декоратор, моя вражда к ней испарилась. «Умная девушка. И хорошенькая, — благосклонно подумала я, — и какие у нее красивые глаза, и…»
— О! — Я резко развернулась и взглянула на Джека. — Но вы же целовались!
— Нет.
— Целовались, целовались! Не морочь мне голову, Джек, я видела! Я заехала за тобой в тот день, когда была…
— У Чарли, — угрюмо пробурчал он.
— Ну да, у Чарли. Вы высунулись из окна спальни, как влюбленные голубки, нежничали и ворковали, и вид у вас был такой, как будто…
— Мы только что занимались любовью? Супер. Отличные новости. Именно такое впечатление я и хотел произвести. Видишь ли, в тот день мы выбирали ковры для спальни.
Я вытаращилась на него.
— Но зачем…
— Зачем мне делать вид, что здесь у меня любовное гнездышко? — Он посмотрел на меня широко раскрытыми голубыми глазами. — Затем, что в тот день ты сама пришла со свидания. Вся взъерошенная, в мятой одежде, распаленная горячими и чувственными объятиями своего страстного любовника-тигра. Я просто должен был разыграть тебя. Разве я мог позволить тебе подумать, что я все утро сравнивал эксмистерские ковры с вилтонскими? Тогда бы я почувствовал себя старой развалиной.
— Но… но ты же действительно ее поцеловал, — упрямо проговорила я. — Я помню.
Джек чмокнул воздух.
— Вот так? — Он вопросительно взглянул на меня.
— Ну…
— Без всякого сомнения. Поцеловал, точно подмечено. Три раза в щеку. На французский манер. Ведь наша Паскаль — настоящая француженка и ужасная кокетка, но не в моем стиле. Симпатичная декораторша, но ей не хватает серого вещества, если это не звучит слишком негалантно.
Он взглянул на меня. Взгляд его голубых глаз был тверд, и все же слегка трепетал в солнечном свете. Мне казалось, что его глаза бросают мне вызов. Я затаила дыхание.
— Но… но почему ты хотел, чтобы я так думала?
— Как думала, Люси?
— Что она — твоя любовница?
Он задумчиво почесал затылок и потер траву носком ботинка.
— Наверное, чтобы заставить тебя ревновать. Но ничего не вышло, не так ли?
— Но зачем тебе это? — не унималась я. Я шагнула к нему. Мы стояли очень близко. Совсем близко. Он перестал рассматривать траву и взглянул на меня.
— Ты хочешь знать?
— Да, — выпалила я. — Я должна это знать.
Тишина, последовавшая за этими словами, трещала, как от электрических зарядов. Наконец он откашлялся и заговорил тихим голосом.
— А я-то думал, что это совершенно очевидно. Я люблю тебя, Люси. Всегда любил. — Он медленно покачал головой; у него был озадаченный вид. — Ты что же, этого не знаешь? — Он внимательно посмотрел на меня, глаза у него были мягкие. Даже ранимые, пожалуй. И я сразу поняла, что он говорит искренне, не притворяется.
— Нет, — прошептала я. — Не знаю. Откуда? Господи, и давно? Джек, ты что, всегда?.. — Я была потрясена. Потрясена до такой степени, что села в кресло, которое, к счастью, как раз стояло за спиной. У меня подкосились ноги. Он поставил стул для себя спинкой вперед и сел.
— В общем, да, — задумчиво ответил он. — Я с самого начала полюбил тебя. С первого же дня.
— С первого же дня? Но ты никогда не говорил!
— Конечно, никогда. У меня не было возможности. Он смущенно почесал за ухом. — Ублюдок Нед первым поспел. — Он прищурился и уставился в одну точку. — Вообще-то, это было на него не похоже. Не в стиле Неда. Поспеть быстрее меня. — Он горько улыбнулся. — Понимаешь, в те дни у нас была такая договоренность: мы вместе отправлялись на охоту, я устраивался у бара, оценивал девчонок, выстроившихся в очередь за коктейлями, и завязывал веселую беседу. А он должен был быстро придвинуть пару барных табуретов и сказать что-нибудь более интеллектуальное. Упомянуть Канта. И Ницше. Что- нибудь в этом роде. — Он улыбнулся. — Четвертое апреля, помнишь? Помнишь тот день, когда мы с тобой познакомились, Люси?
— Конечно, — медленно ответила я. — Это было в баре колледжа на вечеринке, посвященной шестидесятым, кажется…
— Точно. Вечеринка в стиле шестидесятых годов. Мы с Недом, как обычно, явились в бар, но решили не наряжаться в карнавальные костюмы, чтобы не выглядеть идиотами. Только Нед, насколько я помню, надел расклешенный галстук. Короче, мы строили из себя крутейших парней в мире. И тут вошла ты. Одна.
